Онлайн книга «Лихое время»
|
– Малых моих тоже заберете? – Что же, не на кого оставить? – Кому жа оне нужны, окромя матери! – надрывно, со слезой в голосе, проговорила Гроховская. – Кончай плаксивость разводить! Кто в доме ещё есть, я тебя спрашиваю? – повысил голос Ашихмин. – Хозяева и квантиранты. – Иди вперёд, лампу зажги. В кухне на столе Ленка засветила керосиновую лампу, осветившую постеленный на полу потник, покрытый старым лоскутным одеялом. – Кто тут спал? – спросил появившийся на пороге Фоменко. – Был да ушёл, – проскороговорила Курносая, зло зыркая глазами. – Самойлов? – А хотя бы и он! – Давно простились? – Али упомнишь… – потянулась Гроховская, нарочито зевая. – Упомнишь, – пообещал Фоменко. – Кто из мужиков в доме? – Я тут. Сбоку, из темной спальной комнатки, выступила фигура в белой исподней рубашке и подштанниках. – Кто такой? – Домовладелец это новый, Киргинцев Мишка, – опередила Гроховская. – Ага, – подтвердил нескладный мужичок. – Кто ещё в доме? – Жонка моя, Ляксандра, да бабка Гроховская… Ещё квантирантка – Заборовская Елена, женщина сурьёзная… – А это кто был и вот здесь ночевал? – ткнул пальцем в лоскутное одеяло Фоменко. – Ну… И не знаю, рано лёг… – Что-то, братец, ты заюлил… Иди одевайся. – Дык, это… припоминаю… гости были у Ленки… – Молчи, сучонок! Лезешь не в своё… – злобно оборвала его Гроховская. – Стоп, красна девица! Где Самойлов? Серьёзно спрашиваю! – Сказала же! Был и ушёл! – Гх-м! – кашлянул за спиной у Гроховской Киргинцев, указывая глазами на давно беленный, в змеящихся трещинках, потолок. – Баташёв! – позвал Дмитрий Иванович. Появившемуся из сеней помощнику что-то шепнул на ухо. Тот сразу же устремился во двор. В это время над головой раздался глухой стук, даже не стук – шорох. – Так! – резко бросил Фоменко, поворачиваясь к выходу. Степан Ашихмин шагнул к перепуганному Киргинцеву, крепко взял за локоть. – А ну-ка, пойдём, голубчик! – Куда это?! – почти фальцетом крикнул Мишка, покорно переставляя подгибающиеся ноги. – Я не виноват! – А кто ж тебя винит? – тихо, со зловещинкой, проговорил Ашихмин. Вышли во двор. Ашихмин толкнул Киргинцева к лестнице, прислоненной верхним концом к черному чердачному проёму над головами. – Ну-ка, голубчик, полезай, посмотри, кто там, в твоём доме под стрехой шараборится! – Нет, нет! – заорал Мишка, но Ашихмин, шикнув на него, пребольно ткнул стволом револьвера под рёбра. – Чево жа это деется, матерь божья! Осподи-святки! – запричитал Киргинцев. Медленно, то задирая голову, то оглядываясь на милиционеров, Киргинцев полез по скрипучей лестнице вверх, одолевая каждую перекладину с тяжёлым вздохом. – Чего тянешь, давай шустрей! Ну! – подогнал его Ашихмин. Мишка одолел ещё одну перекладину. Фоменко нетерпеливо спустился с крыльца, наблюдая за ползущей к тёмному лазу белой фигурой. Ещё перекладина, ещё. – Б-бах!!! – Предутреннюю тишину разодрало неожиданным выстрелом. – Ах ты, сука продажная! – злобным лаем раздалось с чердака. – Б-бах! Б-бах! Плеть выстрелов хлестнула из чёрной чердачной дыры. Тяжёлым кулём рухнул с лестницы Киргинцев. Согнулся, падая ничком, Фоменко. – Дмитрий Иванович! – закричал Баташёв. – Дмитрия Ивановича зацепило! По чердаку со всех сторон ударили выстрелы чекистов и милиционеров. К Фоменко, наугад паля из наганов в сторону крыши, подбежали Баташёв и Ашихмин, упали на колени. Приподняли Дмитрия Ивановича под руки, вскочив, перетащили к завалинке, пригибаясь, потом бегом занесли раненого в дом. – Бах! Бах! Б-бах! Выстрелам, казалось, не будет конца! – Всех вас, гадов, достану! Ни один не уйдёт! – вопил с чердака тот же злобный, захлебывающийся голос. – Б-бах!! – По-мо-ги-и-те… – полз к крыльцу, заливаясь кровью, очнувшийся после падения, тяжело раненный Киргинцев. – А-а-х-хр… Внезапная стрельба, крики, стоны, выход из строя в самом начале перестрелки начальника угрозыска – всё это мгновенно внесло сумятицу в разношёрстную группу милиционеров и госполитохрановцев. Кому-то показалось, что попали они в западню, нарвались на превосходящую их вооружённую до зубов силу. Этой сумятицей и паникой не замедлил воспользоваться единственный, как потом оказалось, обитатель чердака. Под грохот и сполохи выстрелов он спрыгнул наземь, оказавшись тут же, среди тех, кто пришёл за ним, резво бросился к забору. Увидевший прыжок Лавров вскинул наган, но сухой щелчок курка, показалось, громом ударил по ушам! Лавров метнулся за прытким бандитом, крича что есть мочи: – Стреляйте! Стреляйте! Это – Самойлов! С калейдоскопической быстротой узнав по приметам убегающего, Лавров прыгнул, хватая поднявшегося над забором бандита за кацавейку, но тот сильно ударил его ногой, отбросил и сумел-таки перелететь на ту сторону. Схватившийся от боли за грудь Лавров бессильно смотрел, как следом, перемахнув через забор и посылая пулю за пулей в спину Самойлову, ринулись два его сотрудника. Уперевшись в перекладину забора, стрелял, пока не закончились патроны в магазине, из своего браунинга Аносов. Потом выматерился, нехотя поворачиваясь в сторону дома: боязно было увидеть раненого начальника уголовного розыска. – Оцепить квартал! – крикнул отдышавшийся Лавров. В оглушительной после выстрелов тишине на его голос тут же откликнулись заливистым лаем осмелевшие собаки. – А как пальба началась – как обрезало шавок! – проговорил тяжело дышавший Аносов, медля перед крыльцом. – Да как же это? – повторял Ашихмин, с тоской глядя на Баташёва, поддерживающего лежащему на потнике в кухне Дмитрию Ивановичу голову. – Как же, Миша?.. Лицо Фоменко с неплотно закрытыми глазами казалось особенно белым в забрезжившем утреннем сумраке. – Давайте в машину, в машину! – забежал в дом, размахивая револьвером, Лавров. – Поезжай с ним, Баташёв. Довезите… Он сунул револьвер за пазуху, подхватил вместе с Баташёвым и Ашихминым отяжелевшего Фоменко. Понесли к грузовику. У ворот столкнулись с запыхавшимися, вымазанными в грязи сотрудниками ГПО – Самойлов ушёл. |