Онлайн книга «Лихое время»
|
– Здравствуйте! – звонкий голос наполнил кухню. – А вы, стало быть, наш постоялец Константин Степанович? Очень приятно. А меня зовут Шурою. Будем знакомы! Она протянула узкую горячую ладошку. Ленков порывисто шагнул ей навстречу, крепко сжал тонкие пальцы. – Ой, какой вы сильный! – улыбнулась она кокетливо, а Костю обдало жаром. – Очень приятно, – повторил он ее слова, смутившись, пальцы тут же отпустил. – Мне Вася про вас рассказал, пока мы с вокзала ехали. Вы – военный? – она оглядела затянутую под ремень гимнастерку, под которой скрывалось сильное тело. – Чо? А, ну да, служу… по секретной части… – Ишь вы какой! – засмеялась хозяйка. – Ну, так помогите же мне шубу снять! Костя неуклюже принял длинную овчинную шубу, переделанную под дамскую из добротного тулупа умелым скорняком-шубовщиком, бережно положил ее на стоящий у стены сундук. Обернулся и – залюбовался стройной фигуркой Шурочки, сбросившей на плечи теплую шаль. – Вы так смотрите! Прямо неудобно! – хозяйка продолжала кокетничать. В двери ввалился Попиков. – Познакомились? Ну и хорошо. Вот, Константин Степанович, вернулась моя путешественница, теперь от сухомятки избавимся! Он засуетился у печи, раздувая угли. – Пожалуйте к столу, – пригласила Шурочка, улыбаясь и сворачивая закрывавшую угощение холстину. – Вася тут вовсю расстарался! Только что по-собачьи хотевший жрать, Костя вяло жевал что-то, не чувствуя вкуса, глупо улыбался рассказам хозяйки о Маньчжурии. Мыкая, и от этого смущаясь еще больше, сам вспомнил несколько эпизодов контрабандных приключений, правда, умалчивая, что они именно контрабандные. После завтрака сразу же засобирался, сказав, что у него дела по службе. Молодая хозяйка проводила его долгим взглядом. Ленков же направился к портному Тараеву, где его уже поджидали Мишка-хохленок и Яшка Певченко. Переговорили насчет вечернего схода. Двадцатилетний верзила, с большими серыми глазами и проломленным в драке носом, Хохленок-Некрасов сразу же предложил собраться на квартире у Васьки Кузьмича, с которым познакомился еще когда служил в карбате – караульном батальоне ГПО по охране правительства ДВР. Потом Мишка в конце лета дезертировал, прятался, связался с уголовниками, из которых близко сошелся с Кузьмичом, а через него – с Ленковым. – Ладно, – сказал Костя, – наведаемся к Кузьмичу, предупредим о вечере, заодно и опохмелимся. У Васьки завсегда «Чуринская» водится. Или ханка китайская… 4 Василий Кузьмич к своим сорока годам был заметной фигурой в уголовном мире Читы. По молодости активно грабил богатеев, сколотив шайку, но не попадался. Когда же грянул семнадцатый год, попытался в условиях смуты и беззакония стать в Чите главной преступной фигурой, для чего в марте 1918 года со своим подручным Прокопием Карповым порешил самых известных в городе воров и грабителей – Ваньку Непомнящих и Гришку Зуева. Назначил им встречу у городского кладбища, чтобы якобы обговорить условия раздела своей власти в Чите, но не успели воровские тузы сказать и слово, как в ход пошли ножи другой стороны. Привязав полуживых конкурентов к соснам вожжами, Васька еще долго над ними куражился, потом прикончил, но по жадности прихватил с собой снятые с убитых вещи и окровавленные вожжи. Тележку, правда, бросил. На барахле этом и попался вскоре милиции, загремев в предвариловку. Однако следствие затянулось, потом стало в Чите не до Васьки-злодея. Освободили его уже в семеновское время. Он вернулся в свой дом неподалеку от железнодорожного переезда по улице Засопочной и стал, потихоньку промышляя кражами, держать квартиру для сборищ уголовной братвы и дербанки-дележа награбленного. После тюремных нар от потуг на атаманство почему-то отказался… Втроем шумно ввалились к Ваське, предвкушая выпивку. Мишка Некрасов дурачливо выхватил револьвер: «Руки вверх!» – Здорово, хозяин! – весело гаркнул Костя и тут же осекся: помимо Кузьмича в доме был посторонний – у стола на табуретке сидел незнакомый мужик. – Знакомьтесь, – поспешно сказал Васька вошедшим. – Мой сосед Серега. А это, Серега, мои хорошие знакомые, партизаны! – А сейчас где служите? – полюбопытствовал сосед Кузьмича. – В госполитохране! – вызывающе бухнул Мишка-хохленок. – И разрешения на револьверы имеете? – недоверчиво спросил сосед, с усмешкой оглядывая «партизан». – Мужики, да это, никак, жаба! – истерично выкрикнул Яшка и подскочил к Кузьмичу. – Ты чо, гнида, себе за соседа выкопал?! Костя! – повернулся он к Ленкову. – Ей-богу, жаба из угрозыска! – Что-что? – переспросил Серега-сосед, поднимаясь. – Васюха, да это же бандиты! Гони их! – Я тебе, блядина, щас покажу «гони»! – заорал Мишка и выхватил револьвер по новой. – Выходи, сучье отродье, во двор для распыла! Кузьмич стоял как вкопанный, не зная, что и делать. Яшка и Мишка в две руки схватили за шиворот пытавшегося сопротивляться мужика, потащили из избы. На крылечке он упал, Певченко и Самойлов стащили его по ступенькам на землю и принялись пинать ногами, нещадно матерясь. Кузьмич и Ленков застыли на крыльце. – Люди добрые! Спасите, убивают! – орал несчастный, обливаясь кровью. Со стороны улицы через забор глянули две женщины. – Ой, чой делается! Они же Сергея Парфеновича лупцуют! Изверги! Убивают, караул! – Эй, милиция, сюда, сюда! Человека убивают! – раздался чуть поодаль пронзительный крик. – Милиция-я! Услышав слово «милиция», Яшка пугливо вскинул глаза на Ленкова. – Где у тебя выход на зады? – быстро спросил тот у Кузьмича. – Вон, через калитку за амбаром. – Миха, брось этого гада! За мной! Разбегаемся, мужики! – скомандовал Ленков и бросил Кузьмичу на ходу. – У Степана, в полночь, на сход. Тот кивнул в ответ, глядя на неподвижно распростертое тело соседа. Троица рванула за амбар. Во двор вбежали причитающие бабы, а через несколько минут появился милиционер Карпов. – Кто это были? – спросил он у Кузьмича. – А черт их знает, солдаты какие-то, – буркнул тот еле слышно. Женщины уже подняли пострадавшего, посадили на ступеньку крыльца. Утирая с лица кровь, он, охая и чертыхаясь, сполз на карачках со ступеньки, добрался до слетевшего с ноги валенка, уселся прямо на землю, накручивая портянку и натягивая валенок. – Я тут рядом живу, – поднял к милиционеру разбитое лицо. – Пойду до дому, обмою кровь… – Надо протокол составить, – сказал Карпов, вынимая из-за пазухи большой и мятый блокнот, сложенный вдвое, а из кармана полушубка огрызок чернильного карандаша. |