Книга Резонансы мужества, страница 2 – Федор Колпаков

«Что за дела?», – подумал Григорий, переглянувшись с отцом.

Будто тонким слоем какой-то великан вокруг постамента с машиной гигантским циркулем вывел эту окружность. Матовая поверхность окружности не блестела на солнце. Было видно, что жаркое южное солнце особенно не вредит ей.

С помощью отца он забрался на постамент, встав на колесо, запрыгнул в кузов «полуторки». Отсюда было видно, что окружность была почти идеальна. В центре ее находился сам постамент с автомобилем. Григорий сделал несколько снимков окружности.

То, что она, как-то была связана со всем произошедшим в городе – со светящимся объектом и взрывом – Григорий даже не сомневался.

– Что думаешь, папа, – спросил он отца, когда они отъезжали, направляясь на встречу с участковым.

– Чертовщина, какая-то, – ответил старший Сомов, глядя на сына.

Участковый оказался, как и думал Сомов молодым и подвижным человеком. Ткаченко встретил его за столом в своем кабинете. Журналист представился и сразу перешел к делу.

– Александр Владимирович, мы только что от памятника. Вы видели там круг? – немного волнуясь, начал он.

– Окружность, – поправил его полицейский, – а то! – уже по-свойски произнес он, – конечно, видел.

– Эта окружность, она как-то связана с тем взрывом 17 июля? – продолжал Сомов.

– Появилась она точно после него, – сказал Ткаченко, – ни утром, ни днем ее там не было. Я мимо памятника в день по несколько раз езжу.

После сумбура первых секунд встречи Григорий уже спокойно повел разговор, находя в Ткаченко разумного и, в общем-то, открытого собеседника. Тот рассказал, что ему стало известно за те несколько дней, что прошли после происшествия.

Оказалось, что светящийся объект, «шаровая молния», как называл ее Ткаченко, возникла в доме или у дома жителя города, некоего Сергея Судьина. Проделав в стене дома дыру, она взлетела, как было сказано в сообщении, на несколько метров. После этого молния стала быстро улетать в северном направлении.

Обо всем этом участковому рассказали несколько очевидцев произошедшего – соседи Судьина. Все они, по словам Ткаченко, были очень напуганы, не зная, что и думать.

– А, что говорит сам Судьин, – спросил Григорий полицейского.

– А вот тут – проблема, – ответил он, – сам Сергей Владимирович находится в больнице. Он то ли в шоке находится, то ли у него от всего пережитого «крыша поехала».

– Как это? – спросил журналист.

– Он не пострадал, ни огнем, ничем его не ранило, но вот вменяемого ответа мы от него за эти несколько дней так ни разу и не добились.

– Он вообще что-то говорит? – продолжал расспрашивать Григорий.

– Плачет и произносит лишь одно слово: «Дьявол», – закончил рассказ Ткаченко.

– А что он за человек, Судьин?

– Человек как человек. Местный грамотей, работал какое-то время в городском профессиональном училище, разведен, что-то все конструирует, к нам не попадал ни разу, – как мог, охарактеризовал Ткаченко пострадавшего.

– А с ним можно повидаться?

– Не знаю, наверное, можно. Пока он лежит в нашей больнице, точно, можно, – задумавшись, ответит полицейский.

Немного помолчали.

– А что было потом с «молнией»? – вернулся Сомов к сути самого происшествия.

– Ее видели несколько человек, когда она развернулась и полетела в сторону автоколонны, – продолжал старший лейтенант, – сторож сам видел, как «шаровуха» взорвалась, подлетев к памятнику.

– А что это за памятник, когда его поставили, кто? – все расспрашивал Григорий.

Ткаченко пока не мог ему ответить на все вопросы, но обещал позвонить, если что-то узнает. Напоследок он согласился проводить гостя в больницу к Судьину. В машине полицейского они обменялись телефонами.

В больнице их без каких-то проволочек пустили к пострадавшему. Видимо, персонал привык к визитам Ткаченко, и он не вызывал у них ни каких вопросов.

Участковый и Сомов в белых халатах вошли в палату. Судьин лежал на одной из трех кроватей, что стояли в просторном помещении. Он лежал на боку, повернувшись к окну, завешенному легкой казенной шторой. Было не понятно, спит Судьин или бодрствует.

Первым начал Ткаченко, на правах почти хозяина.

– Судьин, здравствуйте, – произнес он, остановившись в паре метров от больного, – Судьин, ты слышишь меня, – сказал он, как-то быстро теряя терпение.

– А, это вы? – узнал его Судьин, переворачиваясь на постели к пришедшим мужчинам, – здравствуйте. Сказав это, он медленно перевел взгляд с пришедшего полицейского на столичного гостя.

– Как себя чувствуете? – сразу понесся Ткаченко в профессиональный галоп.

Судьин промолчал. Это был мужчина средних лет. Его лицо выражало какую-то сосредоточенную тревожность, которую подчеркивали покрасневшие от слез глаза. Было понятно, что этот человек совсем недавно перенес какое-то серьезное испытание. Его одежда, а одет Сергей был в домашнюю футболку и спортивные брюки, были изрядно помяты от долгого лежания. Безучастным взглядом Судьин взглянул на пришедших и еще раз поздоровался.

– Здравствуйте.

Сомов сел на стул рядом с постелью. Ткаченко, не найдя взглядом второго стула, сел на одну из свободных кроватей, в голове у мужчины.

– Сергей, здравствуйте, – после небольшой паузы начал журналист, – меня зовут Григорий Сомов, я журналист из Москвы. Я могу задать Вам несколько вопросов?

Судьин безучастно смотрел в угол палаты. Не дождавшись ответа, Григорий начал.

– Что произошло у Вас дома вечером 17 июля? Вы помните? Вы можете говорить?

Было видно, что Судьин при первых упоминаниях дома, того злополучного дня глубоко задышал, его ноздри зашевелились. Задвигавшиеся плечи и грудь молодого человека выдавали накатывающуюся на него волну тревоги. Повернувшись на спину, закрыв лицо руками, он заплакал, сквозь слезы и всхлипывания произнеся:

– Нет, нет, нет! Я открыл ворота ада! Дьяв-о-о-ол.

Ткаченко взглядом дал понять, что последние дни это было привычным состоянием Сергея. Встав, полицейский, глядя на Судьина, направился к двери палаты. Коснувшись локтя немного опешившего корреспондента, он дал понять, что то ли свидание, то ли опрос подошли к концу.

– Вот так, все три или четыре раза. Сколько ни пробовали выспросить что-нибудь, все без толку, – не дожидаясь слов Сомова, произнес полицейский, выходя из больницы во двор.

– Вижу, – задумчиво произнес Григорий, – да, хорошо его зацепило. А можно увидеть, осмотреть его дом?

– Да, можно, в принципе, – согласился Ткаченко, – полчаса у меня еще есть. Я туда тебя отвезу.

Через несколько минут езды по дорогам раскаленного июльским солнцем города, они остановились в небольшом переулке перед старой, но аккуратной и ухоженной хатой.