Книга Под солнцем Сиены спел виноград…, страница 20 – Алина Уклеина

Неожиданно хозяйка поместья начала свой рассказ. Перед тем как приступить к своей самой сокровенной тайне, старушка сделала глубокий вдох:

– Мне повезло с мужем несказанно. Он подарил мне прекрасного сына, семейное благополучие и стабильность на протяжении всего нашего брака. Я благодарна Александру Петровичу за все. Скажите, Инга, вы понимаете, о чем я говорю? Ведь вы тоже живете в счастливом браке.

– Вполне. Я понимаю вас абсолютно, – Артемьева постаралась соврать правдоподобно. Как ей показалось, у нее получилось.

– Знаете, ведь мы жили в такие времена, когда муж должен быть один и на всю жизнь. У меня так и получилось. Я счастлива чрезмерно, что старость мы встречаем вместе с ним среди всей этой красоты, в покое и полном взаимопонимании. – Екатерина Сергеевна вдруг замолкла и отвела взгляд к окну, обратив его в голубизну итальянского неба, разбавляемого зеленью виноградника.

Минуту спустя старушка продолжила:

– Даже в жизни самых счастливых семей бывают переломные моменты, от которых супруги спасаются по-разному. Кто-то уезжает в другой город, объясняя свой отъезд незапланированной командировкой, кто-то, наоборот, погружается в работу с головой и дома появляется крайне редко. Вы же понимаете меня, деточка?

– Да, Екатерина Сергеевна. Я понимаю, – Инга слушала внимательно. С каждым произнесенным словом соседка становилась ей все ближе и роднее.

– В один из таких переломных моментов я завела себе любовника, – сказала старушка и словно выдохнула из себя всю тяжесть, которая мешала дышать. – Столько лет прошло, и пора бы забыть обо всем, но закрывая глаза, я понимаю, что день за днем я возвращаюсь в то время все чаще и вспоминаю каждую деталь отчетливее. Вы смотрите на меня и думаете, наверное, что эта старуха сумасшедшая. Возможно, вы правы, рассуждая так.

– Я так не думаю совершенно, – Инга улыбнулась. – Расскажите, пожалуйста, что сможете рассказать. Мне было бы очень интересно послушать.

– Что тут рассказывать! Вихрем налетело на меня непонятное создание, засело в глубине моего сердца и не хочет оставлять в покое. Его, вероятно, и нет уже среди живых, а я все вспоминаю и страдаю.

Инга улыбнулась:

– Сколько вам было?

Этот вопрос будто послужил толчком к большей откровенности, и Екатерина Сергеевна начала вдаваться в подробности:

– Тридцать четыре. Сынок подрастал уже. Мы переехали в военный городок на Север. Александр Петрович офицер у меня, скитались с ним по великой стране. Ребенку нужно было сделать прививку в ближайшем медпункте. От гриппа, что ли. Не помню уже. Заходим мы с моим малышом к доктору. Я вижу только кучерявый темно-русый затылок и широкую спину в белом халате. Он стоял спиной к входной двери. Поздоровалась. Доктор обернулся. И все. Как будто жизнь остановилась. Вы понимаете меня, Инга?

– Да, – солгала Артемьева. В действительности она не понимала, о чем говорит старушка. Ей в жизни не приходилось испытывать ничего подобного. Роман с Артемьевым прорастал из крошечного зерна, и она наблюдала, как оно постепенно превращалось в большой колос. У нее было время на понимание того, что происходит. А тут совершенно другая история. Екатерина Сергеевна говорила о чувстве, которое буквально оглушило ее, застало врасплох – это не зернышко, а целый мешок зерна, подаренный судьбой вот так сразу, без возможности что-то понять, оценить, проанализировать…

– Встречались мы с ним тайно. Ребенка я оставляла у своей соседки под предлогом посещения театрального кружка. Он снимал крошечную комнатку с проваленной раскладушкой и огромным табуретом, который использовался как стол, а не по назначению. На стене висела полка в основном с медицинской литературой и парой художественных книжек. Одну из них он подарил мне. Она лежит перед вами сейчас.

– А муж?

– Он не догадывался ни о чем. Тем более, все это быстро закончилось. Сашу перевели в другой город через семь месяцев.

– А что было дальше?

– А дальше ничего не было. Мы даже не переписывались с ним. Вернее, я написала ему одно письмо. Но ответа не получила. Возможно, он тоже поменял место жительства или же просто не захотел отвечать. Теперь это не имеет никакого значения.

– Как вы думаете, а Александр Петрович был верен вам?

– Никогда, – Екатерина Сергеевна засмеялась. – Он и не скрывал своих похождений.

– Вас расстраивало это?

– Нисколько. Я мудро смотрела на жизнь. Женщина должна обладать дальновидностью. В какой-то момент мне даже удалось убедить себя, что я несказанно счастлива в браке. У вас, кстати, это тоже довольно неплохо получается.

Женщины засмеялись. Они почти одновременно ощутили некоторую легкость. Этой разрядки им обеим не хватало: быть услышанными и понятыми – не это ли есть истинное счастье?

– Инга, прислушивайтесь к своему сердцу! Никогда не отказывайте себе в том, что считаете правильным для себя. Не бойтесь терять, потому что теряя – вы обретете.

– Страшно, – призналась Артемьева.

– Терять?

– Обретать. Пойдет ли обретенное во благо? Не хотелось бы страдать от неверного шага.

– А кто может сказать, что в нашей жизни правильно, а что нет? Если вы делаете шаг влево, а не вправо, значит, здесь и сейчас для вас ничего не может быть правильнее, чем это движение.

– Екатерина Сергеевна, у меня такое ощущение, будто я на приеме у психолога, который хочет научить меня как жить.

Старушка улыбнулась:

– Простите! Это старческое. Мне просто хочется, чтобы молодые прислушивались к моим словам. Не прислушивайтесь, просто сделайте вид, что прислушиваетесь! Сделайте старухе приятно!

Инга погладила обложку книги, лежащей перед ней на столе:

– Скажите мне два слова о сюжете, – попросила она у хозяйки поместья.

– Не скажу ничего. Читайте! Вы отыщете в ней ответы на вопросы, которые сейчас первостепенны для вас.

– Правда? Каков курс евровалюты на этот час? – Артемьева попыталась сострить.

– Я говорю вам о серьезных вещах, которые влияют на вашу жизнь и которые неизменны на протяжении существования всего человечества. Вы понимаете меня, деточка. Долейте мне вина, пожалуйста.

Инга вошла в свой дом, заполненный сквозняками и разнообразными приятными запахами, которые были принесены воздушными потоками извне. Она поднялась в комнату, напоминающую кабинет, и села за письменный стол возле широкого окна. Артемьева положила на стеклянную столешницу книгу и раскрыла ее на первой странице. Смеркалось. Сумерки просачивались сквозь полупрозрачные занавески в комнату, напомнив хозяйке о том, что нужно включить бра. Инга достала из верхнего ящика стола блокнот и острый, как игла, простой карандаш. Женщина положила его и чистые листки, скрепленные пластмассовой пружинкой по всей длине, перед собой и приступила к чтению. Настенные механические часы периодически издавали громкие монотонные звуки, которые делали глубокую тишину еще более устрашающей. Артемьева листала страницы книги и нечасто делала записи в блокнот. Ей хотелось выделить самые важные, на ее взгляд, мысли автора.