Онлайн книга «Пятое Евангелие»
|
– Коммандер, – сказал председатель, – назовите, пожалуйста, трибуналу свое имя. Он внимательно изучил каждого монсеньора, одного за другим. Потом глубоким голосом ответил: – Эудженио Фальконе. Главный инспектор ватиканских жандармов. Не дожидаясь вопросов, он достал из нагрудного кармана лист бумаги – свои записи. Завидев это, Миньятто встряхнулся и перешел к действиям. Он поднял руку и что-то набросал в блокноте. Я едва успел прочитать запись, прежде чем Миньятто сунул ее председателю. «Канон 1566: Свидетели должны давать показания устно, не зачитывая записей». Судья проигнорировал замечание. Трибунал приготовился слушать. – Покойный, – прочитал вслух Фальконе, – был убит одним выстрелом в правый висок пулей калибра шесть – тридцать пять миллиметров, выпущенной с близкого расстояния. Огнестрельное оружие данного калибра было зарегистрировано на имя покойного, и у нас есть основания полагать, что до минуты убийства оно хранилось в пистолетном ящике у него в автомобиле. Заявление заставило судей ахнуть. Но в нем содержалось недостающее звено: предмет, убранный из-под водительского сиденья в машине Уго, был пистолетным ящиком. – Окно в автомобиле покойного, – продолжал Фальконе, – при осмотре оказалось разбитым, и пистолетного ящика на месте не обнаружилось. Мы пришли к заключению, что обвиняемый взломал машину покойного и забрал его пистолет с целью совершения убийства. Председатель приступил к первой линии допроса. – Эксперт-криминалист доктор Корви сообщил трибуналу, что вы рассчитывали найти определенную модель пистолета. Ваше предположение оказалось правильным? Фальконе убрал свои записи. – Мы еще ищем и ящик, и пистолет, – ответил он, едва раскрывая рот, из-за чего тот казался тонким, как надрез. – Что вы можете сказать суду относительно результатов судмедэкспертизы, которая не обнаружила рядом с телом покойного ни бумажника, ни наручных часов? Эти предметы были найдены в Кастель-Гандольфо? – Нет. – Но это не наводит вас на мысль, что мы имеем дело с ограблением? – Это наводит меня на мысль, что ограбление было сымитировано. – Почему? – Машину покойного взломали, но не обыскали перчаточный ящик. Миньятто поспешно набросал еще одну записку и передал ее младшему судье. – Инспектор, – вступил в разговор младший судья, – можете сообщить нам, сколько дней вы уже ищете все эти предметы? Пистолет, ящик, бумажник, часы? – Шесть. – И сколько ваших сотрудников ведут поиски? – Двенадцать за одну смену. – В голосе Фальконе появились оправдывающиеся нотки. – Три смены в день. Почти треть нашей национальной полиции. – Вам оказывалась дополнительная поддержка? – Да, со стороны карабинеров. Итальянская полиция. – И где могут быть эти предметы? Фальконе сурово глянул на судей и ничего не ответил. Говорили, что он в состоянии отшвырнуть, как тряпку, взрослого человека, схватившего папу за край сутаны. – Вот выписка из вашего полицейского рапорта, – сказал молодой судья. – Один ваш агент, Бракко, допрашивал в Кастель-Гандольфо отца Андреу. Верно? – Да. – Как близко стояли во время допроса эти два человека? Фальконе нахмурился, сочтя вопрос невразумительным. – На расстоянии вытянутой руки? – подсказал судья. – По разные стороны стола? – На расстоянии вытянутой руки. – То есть Бракко мог хорошо рассмотреть отца Андреу? – Да. – Вы сказали нам, что убийца избавился от улик. Поскольку тщательный осмотр не обнаружил этих предметов, рассматриваете ли вы возможность того, что их изъяли с места преступления? – Да, на данный момент это наша рабочая версия. – Но как мог отец Андреу изъять их, если Бракко допрашивал его, находясь на расстоянии вытянутой руки? Лицо у Фальконе скисло еще больше. Он достал из кармана платок и вытер нос. – К этому времени Андреу мог их уже спрятать. Судья предъявил новую фотографию. – Это фото сделал в Кастель-Гандольфо один ваш сотрудник, так? – Да. – На ней запечатлен отец Андреу в ночь убийства доктора Ногары. Вам видно, что на нем надето? – Сутана, – сказал Фальконе. Судья кивнул. – Коммандер, вам известно, что носит священник под сутаной? Фальконе кашлянул. – Брюки. – Правильно. Поэтому у сутан часто нет карманов, только прорези, ведущие к брюкам. Вы знаете, почему я об этом говорю? Фальконе мрачно смотрел перед собой. – Нет. – Рискую показаться нескромным, – сказал судья, – но летом весьма некомфортно носить под шерстяной сутаной брюки. Поэтому некоторые священники просто их не надевают. Судья продемонстрировал другую фотографию, на которой Симон присел на корточки рядом с телом Уго. Он подобрал подол, так что на несколько дюймов приоткрылись черные гетры. Брюк под сутаной у него не было. – Коммандер, – сказал судья, – вы понимаете, что меня здесь смущает? Я почувствовал прилив облегчения. Брату некуда было спрятать предметы! Когда Симон забрал из валявшейся в грязи греки свой телефон и паспорт, он до самого дома нес их в руках! Фальконе продолжал тяжелым взглядом смотреть на судью. Но на сей раз тот не отвел глаз. Шефу жандармов пришлось отвечать. – Это спорный вопрос, – сказал наконец Фальконе. – Почему? Фальконе дал знак жандарму у дверей, тот вышел из зала и вернулся, везя тележку с телевизором. – Из-за того, что попало на запись с камеры наблюдения, – сказал Фальконе. – Протестую! – встал Миньятто. – Защита еще не видела этого свидетельства. Оно было подано всего час назад. – Протест удовлетворен, – кивнул председатель. – Трибунал удаляется на… Но он замер, не договорив, и удивленно уставился на что-то у меня за спиной. Я повернулся. Архиепископ Новак, сидевший в первом ряду, встал и медленным, тихим голосом произнес: – Пусть запись будет показана. – Но, ваше преосвященство… – удрученно сказал Миньятто. – Прошу вас… Но Новак был непреклонен: – Это очень важно. Пусть ее покажут. Жандармский офицер вставил диск в проигрыватель. Некоторое время в зале суда не слышалось ни единого звука, кроме лихорадочного вращения диска. Затем запись начала воспроизводиться. |