Книга Лестница грез. Одесситки, страница 85 – Ольга Приходченко

– А что ты знаешь, – меня грубо обрывают, – передай телефон диспетчеру.

– Его нет на месте.

– А ты кто? Новенькая?

– Да.

– Как зовут?

– Оля.

– Кто принёс тебе эти накладные? – голос в трубке продолжал настойчиво выспрашивать.

– Мужчина какой-то. Он много сразу принёс, просил, чтобы я их ему проштамповала. Последняя была с этими раками. Я всё разнесла, копию, как положено, подшила.

– Наберут дур малахольных, и потом мучайся с ними. А под суд, если что, нам идти.

В трубке раздались короткие гудки.

Что же я такое натворила, чего не доглядела? Убей бог, догадаться не могла. Еще прознают, что на шоколадку купилась, зачем взяла? Не прошло и нескольких минут, как увидела несущегося на всех парах Лейбзона. Его брючки на тонких кривых ножках трепетали как паруса, волосы стояли дыбом.

– Рассказывай, что здесь произошло. Тихо, спокойно, смотри на меня, я тебя ругать не буду. Хто тебе подсунул эти бумаги? Как не знаешь? От это да, шлёпать нашей печатью она знает как, а кому и на что, не знает.

– Честное слово, не знаю, думала, раз принёс, так все знают.

Лейбзон развернулся к высоченному диспетчеру который от его грозного вида стал на глазах уменьшаться до размера карлика.

– Та чёрт её знает, кому она шо нашлёпала.

Эта наглость меня взбесила: как?

– Вы с ним шушукались, за руку здоровались, как хорошие знакомые. Ещё спросили: какими судьбами, какое дело у него до вас?

Лейбзон скосил на меня свои лучезарные глазки и с ехидством доканывал диспетчера:

– Володенька, ну и какими судьбами?

– Так разве усех упомнишь? Усе крутятся, уся шоферня. Понятия не имею.

Лейбзон подтолкнул диспетчера ко мне поближе: вот так лучше будет.

– Припомни, деточка, что тот тип ещё говорил. Кто еще был?

Я совершенно растерялась, в голове крутилась только эта проклятая шоколадка.

– Он сначала Зину Марковну спросил, я ответила: ее нет, и она уже не работает. Тогда он достал из портфеля свои бумаги, сказал, что спешит очень, и просил быстро проштамповать.

– Да, Володенька, интересно получается, как бы из-за этих раков нас всех раком не поставили бы. Пошли-ка, красавчик, со мной, разбираться будем.

Диспетчер понуро поплёлся за Лейбзоном, я выскочила вслед и громко крикнула:

– Леонид Михайлович, а как мне, ещё работать или за расчетом бежать?

– Трудись дальше, деточка, только повнимательнее будь, а то тут ушлые ребята, быстро вокруг пальцев обведут. А раки как-нибудь вместе попробуем. Под пивко. Какое пиво любишь? «Жигулевское»?

Он рассмеялся и так быстро скрылся за дверью конторки, что я не успела ему ответить, что никакое не люблю.

На следующий день на пороге нашей комнаты появилась гром-баба, так в Одессе называют очень крупных женщин. Крашеная блондинка с громадной халой, залакированной под цемент, и с ещё большим бюстом.

– Меня зовут Лилия Иосифовна, я из планового.

А я-то подумала: тетка солидная, наверняка директор какого-нибудь магазина, их же много по городу, еще не со всеми познакомилась. А оказалось, та самая, которая вчера орала на меня по телефону.

– Я не обязана тебя учить, но Леонид Михайлович поручил тебя просветить.

Первая ее лекция затянулась часа на полтора. Она рассказывала живо, интересно, с примерами, не занудно, как преподаватели с институтских кафедр, которые смыслили в теории, но, наверное, ни одной базы живьем не видели.

Я стала задавать вопросы и почувствовала, что ей моя любознательность по душе.

– Ты где-то учишься, на каком курсе?

Я хотела смолчать, что летом закончила нархоз, но вопрос моей новой наставницы прозвучал настолько неожиданно, застал меня врасплох, что, покраснев, честно призналась. Мы оказались однокашниками, только я занималась на дневном, а она, как большинство одесситок, на вечернем, а на работу сюда, на базу, пришла в семнадцать лет.

Искорка дружелюбия сверкнула между нами. Я ей как на духу призналась, что избранная профессия меня совсем не увлекает. Лилия Иосифовна посмотрела на меня поверх очков, у лыбнулась: это потому, что ты ничего в ней пока не кумекаешь, иначе не допустила бы промашку с раками.

– А как вы ее так быстро узрели?

– Вот это и есть профессия. Сумма товарооборота резко увеличилась, раки же не огурцы с помидорами, дороже. Стали искать: откуда подарок судьбы? Оказалось, из самого Парижа.

– Откуда? – я обомлела.

– Того самого, французского. В Измаиле ловят и в Париж самолетом отправляют. Это им раки кушать, а не нам. Мы картошечке с квашеной капустой рады. В общем, Лейбзон сам разберётся, куда уходят наши сраные фонды. А этому измаиловскому кадру я не завидую, за такие махинации и в тюрьму угодить недолго. Где раки зимуют, он теперь точно будет знать. Подставить нас хотел, говнюк паршивый.

В окошко постучал водитель Алексей. «Это за мной», – Лилия Иосифовна поднялась из-за стола, подхватила свои здоровенные сумки, полные документов, и уже в дверях, улыбнувшись, предупредила: печать забирай с собой домой, без присмотра не оставляй и никому никогда не доверяй! Здесь друзей быть не может. Если что, в чём сомневаешься, звони мне. Не стесняйся, всё спрашивай.

Я смотрела вслед этой женщине и чувствовала себя такой жалкой, такой беспомощной. Господи, куда я попала?

Зинулино место недолго пустовало. Его занял Юра Морозенко, он на базе отвечал за железнодорожный транспорт. Так распорядился Лейбзон: а то этого швыцера никогда поймать нельзя. «Сильно умный, когда захочет, тогда объявляется, – укоризненно покачивал Лейбзон головой, – деловой нашелся, думает, меня пальцем сделали. Под боком пусть сидит и никуда не рыпается без моей команды».

Это был молодой человек, на вид явно похож на человека с пятым пунктом, понятно каким, но постоянно подчёркивавший своё украинское происхождение. Небольшого роста и очень худенький, с узкой полоской усиков под носом. Они на его маленьком личике, возможно, и были единственным украшением. Он, по всей видимости, корчил из себя Сальвадора Дали.

Как только над ним не подшучивали – и личным моим охранником называли, и бесплатным слугой. Парень оказался только внешне смахивающим на пацана, на самом деле ему давно было за тридцать. Начитан, увлекался театром и кино, в общем, достаточно эрудирован, что в этом зверинце мне показалось исключением из правил. Я в момент сориентировалась: с Юрой можно дружить по-честному, без всяких там ухаживаний и приставаний. Призналась ему, что очень боюсь, что мне не нравится эта шарага и я очень скоро отсюда уволюсь. Он, в свою очередь, не скрывал, что работает здесь только из-за денег. Нигде даже с высшим образованием не заработать, как здесь.