Книга ДУ/РА, страница 41 – Диана Килина

— Самообороне не научиться за несколько уроков, — фыркнул Тимур.

— Куплю перцовый баллончик.

— Им нельзя пользоваться в закрытых помещениях, — парировали в ответ, усаживаясь рядом.

— А почему?

— Потому что сама задохнешься, Илонка, — устало вздохнув, Тимур притянул меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

Он замер на секунду, а потом мягко приподнял мой подбородок и прислонился лбом к моему. Потерся кончиком носа — я заметила, что он любит так делать; да и мне, признаться честно, нравится такое проявление нежности.

Потянулась первой — легонько коснулась губами. Почему-то не могу привыкнуть к тому, что мы встречаемся. И само определение парень-девушка к нам неприменимо — ну какой он парень? Агеев — мужчина со всеми вытекающими последствиями. И если что-то втемяшил в свою голову, то его не переубедишь — задавит возрастной категорией и грубой силой.

— Мин сине югалтырга телэмим, — пробормотал в мой рот, начиная целовать чуточку увереннее и тверже, — Минем кызым.[1]

Ох, как я хотела бы знать, что он сказал. И никогда не думала, что татарский язык звучит так… Красиво и нежно.

Поцелуи становились жарче; горячая ладонь медленно потянулась ниже, легла на талию и сжала ее. Пальцы другой руки выводили какие-то узоры на моей щеке.

— Тим, — прошептала я, отстраняясь, — А мы с тобой… — запнувшись, я перевела дыхание и продолжила, — Ну, в смысле, если ты хочешь, то и я была бы не против, знаешь…

С каждым словом мой голос становился слабее и тише, а лицо предательски запылало где-то на середине фразы. Тимур пристально посмотрел на меня, что-то в очередной раз просчитывая и решая. Затем качнул головой, коротко чмокнул в нос и отодвинулся на край дивана.

— Ты мужчина, и я понимаю, что у тебя есть потребности, — напоследок выпалила я.

Прикрыв рот кулаком, Агеев фыркнул и затрясся. Широко улыбнувшись, он остановил очередной мой порыв ляпнуть какую-нибудь глупость поднятой вверх ладонью и, спустя несколько секунд, произнес почти ровным голосом:

— Илонка, ты не должна предлагать мне себя только потому, что я мужчина.

— Но…

— Мужчина может подождать. И мужчина способен сделать момент первой близости особенным. Ты куда-то спешишь?

— Нет, но…

— Вот и я не спешу. И не хочу спешить, — он медленно растягивал слова, словно смаковал; на губах играла легкая полуулыбка. Слегка снисходительная, — Не хочу завтра утром подскочить по звонку будильника и спешить на работу, вместо того, чтобы обнимать тебя. Не хочу, чтобы ты думала, а правильно ли ты поступила? Не поторопилась ли ты?

— Я бы так никогда не подумала бы, — буркнула я.

— Подумала бы.

— Нет.

— Подумала бы; понапридумывала бы, а потом выставила бы меня виноватым. Ты же женщина.

— Сексист.

— Нет. Просто если бы ты была не ты, я бы даже не заботился о том, что будет утром, — нахмурившись, Тим пожал плечами, — Но это ты. И я хочу все сделать правильно. Лучше, чем могло бы быть сейчас.

Закатив глаза, я откинулась на спинку дивана и обхватила себя руками — стало зябко без его прикосновений. Попыталась найти какие-то слова; поспорить в очередной раз, но потом поняла, что Агеев — как я уже говорила — мужчина.

И мужчина, похоже, всегда прав.

К этой аксиоме придется долго привыкать.

***

Время летело быстро; спустя три недели я драила полы в доме Лазаревых и краем глаза любовалась по пояс обнаженным Агеевым, который вешал в гостиной свежевыстиранные шторы.

— Точно гладить не надо? — недоверчиво осведомился он в сотый раз за последний час.

— Точно. От тяжести отвисятся и складок не будет, — все тем же снисходительным тоном успокоила его я.

Оля не просила об этом; но посетовала на то, что передвигаться ей стало тяжеловато из-за размеров живота. Посовещавшись с Тимуром мы решили приготовить жилище к их приезду. Он случайно проболтался Ларисе; та парням — в итоге сегодня утром на пороге помимо нас объявились пятеро ребят и сама Ларка. На самом деле это оказалось полезным — вдвоем с ней мы намыли санузлы, перестирали и перегладили все белье; а парни бодро сделали мужскую работу — расчистили двор от снега, накололи дров и проверили на всякий случай бытовую технику на предмет поломок.

Выпроводив помощников, мы с Агеевым завершили начатое и без сил рухнули на кресла, стоящие в гостиной.

— Напомни мне никогда, никогда в жизни не покупать дом, — пробормотал Тим, потирая лицо, — Это ж почти на сутки е#%тория. Одна уборка снега чего стоит.

— А летом надо газон косить, — добавила я.

— А осенью листья.

— Жееесть, — протянули мы одновременно.

Я устало улыбнулась и хмыкнула — рассмеяться сил не было. К тому же, где-то между первым и вторым этажом в паркете я оставила два ногтя. Два, Карл! Подушечки среднего и указательного мальца на правой руке саднили и пульсировали, но, оглядев посвежевшее убранство дома сестры и ее мужа, я удовлетворенно вздохнула.

В воздухе витал запах порошка и чистящего средства; тюль и шторы на французском окне сияли белизной и стерильностью. Глянцевая поверхность журнального столика давала блики в свете потолочной лампы.

— Оля будет довольна, — констатировала я.

Приятно приехать домой не в пустующие комнаты, где мебель затянута простынями; а в уют. Словно и не уезжали никуда. Словно этот дом их ждал — счастливых, поженившихся, ожидающих своего первенца.

Мысль о беременности сестры осела кирпичом где-то в желудке. Мы теперь мало разговаривали на эту тему; хотя Оля осторожно делилась новостями — пинается, икает, даже появился свой режим… Сказала, что у них будет мальчик и она хочет назвать его Артёмом, но Игорь почему-то против.

Артём… Тёмка. Хорошее, по-моему, имя. Странно, почему у Лазарева пунктик на него?

Время летело быстро; Тимур включил все свое обаяние (кто бы мог подумать, что оно у него вообще есть). Ухаживал за мной просто, но красиво — то мягкую игрушку на рабочее место подбросит; то приедет вечером с букетом цветов, поцелует в макушку и с мягкой улыбкой уедет; то потащит вечером на прогулку по парку, угощая горячим шоколадом из ближайшего кафе. Иногда оставался у меня, после особенно напряженных дней; иногда все так же молча готовил ужин, кормил и уезжал к себе.

Мне было хорошо, правда. Он смягчился, не торопил, не подталкивал. Все шло своим чередом; медленно, но верно мы открывались друг другу. Я узнавала, какие кошмары его мучают; что он любит есть на завтрак и даже полюбила его «Смысловые галлюцинации».

Мне было хорошо, правда. Вот только жаль, что все хорошее рано или поздно заканчивается. А удары судьбы приходят оттуда, откуда ты их совсем не ждёшь.