Книга Ферзь – одинокая фигура, страница 49 – Роман Суржиков

Марина сунулась следом. Я остановил ее, шепнул:

– Заморозь его. Стойте здесь.

Она стала быстро говорить, обращаясь к слесарю. Я двинулся вглубь квартиры, натягивая резиновые перчатки. Шел медленно, внимательно глядя под ноги. Было сумеречно, но света я не включал: слесарь еще способен соображать, а оно может быть где угодно. Слесарю ни к чему это видеть.

Я нашел его в кухне. Труп мужчины сидел на угловом диванчике, упав лицом на стол. На клеенке темнело пятно запекшейся крови. Другое – на стене за спиной мертвеца.

Глубоко вдохнуть. Поморгать. Сжать-разжать кулаки. Никаких бесконтрольных эмоций. Никаких бесконтрольных… Ага, конечно. Потрясение, шок. В глазах темнело, в висках стучал пульс. Дело не в трупе как таковом – я повидал их десятки, если не сотни. Дело в том, чей это труп.

Я вернулся в прихожую, махнул Марине:

– Входите.

То, чем она обработала слесаря, было очень эффективно. Мужчина не видел и не слышал ничего вокруг, смотрел в никуда сквозь стены здания, хотя и держался на ногах. Марина осторожно вела его под локоть.

– Посади вот сюда, – я подсветил фонариком стул.

Послушный движениям ферзя, он сел, положил руки на колени. Я запер дверь. Протянул Марине перчатки:

– Надень их. Волосы спрячь под берет. Ни к чему не прикасайся. Говори тихо. Верхний свет не зажигай.

– Мне можно увидеть?

– Если не боишься.

– Не боюсь.

Мы прошли в кухню. Марина сбилась с дыхания.

– Познакомься, – сказал я, – это Юрий Чертков-Малахов, наш бывший главный подозреваемый.

– Его застрелили?..

Я осмотрел голову мертвеца, стену за его спиной.

– Да. С малой дистанции в лицо. На затылке выходное отверстие, на стене соответствующее пятно и дырка от пули – она застряла в штукатурке. Юрий сидел за столом, убийца стоял… – я отмерил пару шагов, встал спиной к умывальнику, – стоял вот здесь. Поднял оружие и произвел один выстрел.

– Что нам делать?.. Надо вызвать полицию?..

Шея мертвеца имела синюшный оттенок. Пятно крови запеклось и почернело. Будь дело летом, здесь роились бы мухи.

– Он мертв уже больше двенадцати часов. Плюс-минус десять минут ничего не изменят. В полицию пока не звоним, сначала хочу подумать…

На Черткове простецкая рубашка и потасканные штаны – очевидно, домашняя одежда. На тумбе у плиты электрический чайник, коробка «хейлиса», шоколадка. На столе – пара чашек. В чашках пакетики – свежие, не использованные. Заглянул в холодильник – пусто, он даже не включен. Форточка открыта.

Я осторожно перешел в комнату. Их было две – проходная гостиная и тупиковая спальня. В гостиной – старая мебель из ДСП, обои в цветочек, беленые потолки, люстры на три рожка, тюлевые занавески. Стол у стены, на нем – громоздкий телевизор, на телевизоре – кружевная салфетка и хрустальная вазочка. Раскладной диван с лакированными ручками. Я рассмотрел их поближе, затем стол, экран телевизора, выключатель света. На всем пыль, лишь на кнопке выключателя след руки. Заглянул в шкаф – оттуда дохнуло затхлостью и нафталином. Этой комнатой никто не пользовался два года: со дня, когда Василий Малахов был арестован по обвинению в убийстве. Но окно открыто и здесь, с улицы врывается холодный сырой ветер.

– Тут есть кое-что… – сказала Марина, стоя на пороге спальни.

Кровать, тумба у изголовья, торшер, платяной шкаф – все было такое же пыльное и мертвое, как гостиная. Однако имелось и кое-что свежее. На спинке стула висели брюки, рубаха, пиджак. Рядом на полу – чемодан. Расстегнут, вещи разбросаны по полу. Я присел поглядеть: одежда, дезодорант, бритвенные принадлежности, книжонка – обычный набор путешественника. Почему-то компьютерная мышь.

– Ты что-то понимаешь?.. – спросила Марина.

– Да… – начал я и затих. Меня оглушило внезапное чувство. – Мало времени… Совсем мало. Считанные минуты!

– Давай позвоним…

Я оборвал:

– Нет. Нужно успеть понять. Это главное.

– Что понять?

– Нет времени объяснять. Делай, что я скажу. Проверь слесаря – не очнулся ли. Затем пройди по квартире, внимательно смотри, чувствуй. Запоминай все, что сможешь. А я буду искать.

– Что ты ищешь?

– Не знаю. Но оно в этой комнате. Чертков спрятал перед смертью. Надеюсь, убийца не нашел.

Марина вышла. Я заскользил лучом фонарика по мебели, стенам, потолку. Чертков пришел сюда вчера вместе со своим убийцей. Переоделся в домашнее, пригласил на кухню пить чай. Убийца вызвался поухаживать за Чертковым: сам включил чайник, поставил на стол чашки. Отвернулся к умывальнику – якобы, помыть руки. Вынул пистолет, повернулся и застрелил Черткова. После этого бросился в комнату – в эту, где сейчас я. Распахнул чемодан и принялся рыться, разбрасывать вещи. Он искал нечто. Нечто маленькое: убийца расстегивал кармашки чемодана, заглядывал в карманы штанов и курток…

– Мари, на вешалке есть куртка Черткова?

– Тут их несколько.

– Чертковская – та, что выглядит новой.

– Есть.

– Посмотри, что в карманах.

– Кошелек, паспорт, ключи.

– В кошельке?..

– Деньги, кредитки, техпаспорт на машину.

Так. Убийца искал не деньги и не документы, и не ключи от машины. Искал то, что могло быть в чемодане – и не нашел. Почему я думаю, что не нашел? Не думаю, а надеюсь. Почему надеюсь? Потому, что Чертков спрятал это нечто. А почему думаю, что спрятал?..

Он пришел в квартиру приемных родителей, где не был уже давно. Здесь пыльно, затхло, противно. Он раскрыл окна, чтобы выветрить запах. Однако первым делом пошел в спальню и переоделся в домашнее. Какого черта? Странное желание – переодеться в этой покинутой берлоге, вроде как породниться с нею. Вдвойне странное – переодеваться в домашнее, когда на кухне тебя ждет гость. Чертков имел причины зайти в спальню и открыть чемодан. Полагаю, он вынул нечто и спрятал.

Я заглянул в тумбочку, в шкаф, под покрывало на кровати… Нет, глупо. Эти места убийца проверил. Ковер на полу – я приподнял угол, увидел пыльный квадрат. Нет, ковер давно никто не передвигал. Ковер на стене за кроватью – отогнул его: стена, обои. Постучал – бетон, никаких тайников.

– На полу в кухне лежит полотенце, – донесся голос Марины.

– Не прикасайся, но понюхай.

– Пахнет порохом.

– Ага… Гильза есть?

– Нет… да, вот она. Пистолетная.

– Не трогай.

Где же эта вещь?..

Я оглядывал комнату снова и снова, луч фонарика кругами обшаривал пространство, будто радиолокатор. Чертков имел совсем немного времени… Он не мог спрятать слишком глубоко, мог сунуть, запихнуть. Под матрац? В наволочку? Между старых вещей, что лежат в шкафу? Все-таки, под ковер?.. Черт. Нет, не тут, не там. За тумбочку?.. В плафон люстры?.. Нет. Так куда же?..