Книга Война за океан, страница 65 – Николай Задорнов

Жаль стало Чихачеву, что не побывает он в Петровском и не повидается с Невельскими. «Ну, да ничего! — старался он утешиться. — Ведь может случиться, что Геннадий Иванович как раз в Николаевске, и мы встретимся, тогда вместе прибудем на шхуну. Если же он в Петровском, то, наверно, прибудет сюда с Воином Андреевичем, — захочет видеть первое паровое судно в Амуре. Обидно только, что не удастся встретить Екатерину Ивановну. Впрочем, еще все впереди, даст бог, вся эскадра войдет в Амур».

— У Невельского в экспедиции теперь, надо полагать, гораздо лучше стало, — говорил Чихачев капитану. — Когда год назад я уезжал, было очень тяжело. Муравьев дал слово, что нынче пришлет людей, паровое судно, товары для продажи маньчжурам, оружие, продовольствие.

— Вот посмотрим, что там теперь! Судя по вашим рассказам, Муравьев — благородный человек, — отвечал Римский-Корсаков. — Надо полагать, если он дал слово, то и постарается исполнить. Но парового судна в лимане что-то не видно.

Римский-Корсаков оглядывал на рассвете пустынные воды огромного лимана. «Может быть, пароход в северной части делает промеры?»

Воин Андреевич замечал, что его лейтенант расстроен. Но что поделаешь! Только он мог идти в Николаевск. Не посылать же мичмана Анжу или доктора.

Готовили к спуску баркас.

«Ну что же, — утешал себя Чихачев, стоя на палубе, — такова, видно, судьба! В самом деле, не идти же шхуне! Северный бар еще опасней южного. Течения разные, река капризна. Ну что же, что же… Пора мне в путь».

Из открытых люков доносился лязг и стук металла. Там уже начали ремонт.

Берега Амура сегодня опять очень хороши — ярко-зеленые, со скалами. Очень походит на Скандинавию. Уж начался сентябрь, а желтизна в лесах только кое-где видна. На правом берегу — огромный купол какой-то сопки кажется голубым, прозрачным. Все время летают утки и гуси и множество разной другой дичи. Вдали местами море от нее черно, слышится сплошной гомон; кажется, миллионы птиц там кричат. Все хорошо. Жаль, что ветерок начинается.

Подходит туземная лодка с темным рыбокожим парусом. Она давно была замечена, шла к шхуне со стороны Лангра.

— Николай Матвеевич, вы по-гиляцки, пожалуйста, поговорите с ним, — попросил Римский-Корсаков.

— Николай, здорово! — подымаясь, заявил по-русски гиляк, подходя к борту.

И доктор Вейрих, и Зарубин, и мичман Анжу, и штурман Попов — все поспешили на палубу, желая видеть, с кем это встретился тут Чихачев. Матросы столпились у борта.

— А-а! Таркун! — узнал гиляка Николай Матвеевич.

В лодке стоял молодой рослый, видный гиляк в новой нерпичьей юбке, как из золотистого бархата. Молодая ловкая гилячка в русском, умело сшитом ситцевом платье убирала парус. Другая, старая гилячка с младенцем на руках и двое парнишек смотрели с любопытством. Молодая гилячка бросила из-за плеча живой взгляд, лукавый и застенчивый.

Поднявшись на палубу, Таркун хотел подать руку Чихачеву, но тот обнял его, и они оба одинаково поцеловали друг друга в щеки.

После этого Таркун спросил, кто капитан, и подал руку Римскому-Корсакову, а потом всем офицерам и матросам.

— Невельской где? — спросил Чихачев.

— Невельской, однако, уже дома.

— А где он был?

— Куда-то ходил морем.

— Знаменитый гиляк, Воин Андреевич, — сказал Чихачев. — Он, господа, первый указал месторождение сахалинского угля. Приятель Геннадия Ивановича Невельского… Постой, да ведь это Сакани у тебя в лодке. Сакани — любимица Екатерины Ивановны, господа.

— Пригласите ее сюда, Николай Матвеевич, — сказал капитан.

Чихачев рассказал, как Сакани была спасена.

— Сакани, поднимайся сюда, пожалуйста. Братцы, пособите ей. А это чьи ребята?

— Это наши деревенские.

— Так что нового на посту?

— Огород стал большой. Еще избы построили.

— А пароход пришел?

— Пришел! Только плохой, не ходит!

— А товар привезли?

— Товару много.

— А людей много?

— Много, однако, двадцать еще пришло.

— И это все?

— Все.

— Да ты давно там был?

— Как льды ушли!

Сакани поднялась на палубу, глядя исподлобья и закрываясь краешком платка. Чихачев подвел ее к офицерам, и она поздоровалась с ними за руку.

— У Екатерины Ивановны сын? — спросил Чихачев.

— Нет, девка, — ответила Сакани.

— Еще другой капитан пришел, у него тоже жена, — добавил Таркун.

— Спросите свого приятеля, Николай Матвеевич, не сможет ли он нам рыбы доставить на засол.

Таркун охотно согласился.

— А ты, Николай, куда собрался?

— В Николаевск. А капитан — в Петровское.

— Ветер будет сегодня, не ходи!

Гиляков провели по палубе, открыли и показали им наполненные угольные люки.

— Все это взято на Сахалине. Там, где ты сказал, есть пласты!

Таркуну объяснили, что уголь сжигается в топке, кипит вода и как пар толкает крышку на чайнике, так он и в машине толкает поршень. Гиляк все это уже слыхал.

— А почему сейчас труба не дымит? — спросил он.

— Починяем машину! — ответил Зарубин.

— Это машинный джанги-хозяин! — представил его Чихачев.

— Как тебя зовут?

Инженер ответил.

— Машину покажешь?

— Покажу.

— Хорошо! — ответил Таркун. — Стучишь, рыбу нам не пугаешь? — пошутил он.

— Починим, затопим, и труба задымит!

— И пойдет?

— Да.

— У-у! Без ветра! И мы слыхали — свистит. Мы с Лангра заметили, корабль идет, труба дымит, ходит туда и сюда. Я тебя, Николай, давно ждал! Невельской сказал — ты придешь. Я увидал — лодка с трубой, однако, Николай пришел.

Чихачеву и Римскому-Корсакову пришлось задержаться. Гиляков пригласили к завтраку.

— Скорей починяй шхуну, — сказал Таркун инженеру. — Мне охота посмотреть, как пароход ходит. А Тятиха ты, Николай, помнишь? Ух, он увидел: труба — боялся!

— А помнишь, Таркун, как все началось с твоей пуговицы? Невельской еще говорил тебе, что очень она для нас дорога.

— Как же!

Таркун вызвался сопровождать Чихачева. Но Николай Матвеевич сказал, что важней позаботиться о снабжении шхуны рыбой и, если можно, мясом.

Простившись с гиляком, Николай Матвеевич с матросами пошел на гичке в реку. Через некоторое время уехали и гиляки. Темный их парус быстро удалялся.