Онлайн книга «К другому берегу»
|
А Марина и не чувствовала, что плачет – слезы сами текли по щекам. Потом она сидела, ссутулившись, на кухне, а мама сушила ей феном мокрые волосы, расчесывала и гладила по голове. Потом обняла: – Ты не хочешь мне рассказать? – Нет. Прости. Все нормально, не переживай. Утром она увидела себя в зеркале – на лбу был большой синяк от решетки – и ее опять затошнило. И внутри все болело, и на спине, где впечатался замок, наверняка тоже был синяк. Весь день Марина пролежала на диване, а ближе к вечеру начал звонить Дымарик. Марина снимала трубку и тут же бросала ее обратно на рычаг. Потом звонки прекратились, и она заснула, но он позвонил снова и трубку подняла Виктория Николаевна. – Мариночка! Там этот человек… Ты не будешь с ним говорить? – Нет. – Может, все-таки поговоришь? А то человек звонит без конца. – Человек?! Теперь «он» для тебя – человек? Марина вскочила и в полном бешенстве швырнула на пол телефонный аппарат, который с грохотом разбился – во все стороны поскакали какие-то мелкие детальки. – Марина! Ну зачем ты так! Можно было просто выдернуть из розетки. А вдруг нам кто позвонит. – Кто?! – закричала Марина. – Кто нам позвонит?! У нас нет никого! Мои друзья мне и звонить боятся, а у тебя их вообще нет! Живем как… как в склепе! Мне двадцать семь лет! Двадцать семь! А я вздохнуть спокойно не могу! Ты мне всю душу вынула! Вадим тебе не нравится? Успокойся – его больше не будет! И никого больше не будет, никогда. Потому что… невозможно… невозможно… невозможно! Мать закрыла лицо руками – они плакали обе. – Господи… Мамочка, прости меня! Я куплю новый аппарат, этому сто лет уже… Не плачь! Марина обняла мать, та качала головой. – Что? Что? – Это ты меня прости! Я же хотела как лучше… Я же хотела, чтобы ты была счастлива! А не как я! Живи как хочешь… Пусть с ним, лишь бы тебе хорошо было… – С ним уже ничего не будет. Никогда. Дымарик приехал через два часа. Марина не хотела его впускать и вышла к нему на площадку. Он уже отошел от вчерашнего раскаяния и выглядел почти прежним, но Марина его совсем не боялась и разглядывала даже с некоторым удивлением – вот это и есть тот человек, из-за которого она разбивалась в лепешку?! – Марин, ну что это такое? Ты не отвечаешь на звонки, мне пришлось ехать, а у меня операция! – Нам не о чем разговаривать. – Хорошо, хорошо, я виноват! Но я же извинился! – Когда? – Вчера! Ладно, я еще раз извинюсь! – Извиняйся. Дымарик смотрел на нее с изумлением: – Марина, что с тобой? – А что со мной? – Может, мы все-таки не здесь будем говорить? – Они стояли на площадке у мусоропровода. – А что тебе не нравится? Вчера тебя как будто все устраивало. – Ну, Марина! Пожалуйста! Я не понимаю, из-за чего вся эта истерика, ей-богу! Признаю, я был излишне груб. – Нельзя быть «излишне» грубым. Ты либо груб, либо нет. – Ой, да брось ты эти свои филологические штучки! Хорошо, я был груб, и место было неподходящее, но я же извинился! А ты так себя ведешь… можно подумать, тебя изнасиловали! Марина смотрела на него во все глаза – он искренне не понимал, что сделал. – Так ты же меня на самом деле изнасиловал. Ты что, правда этого не понимаешь? Ты же меня унизил, как… как последнюю шлюху. И думала: «Я сама, сама виновата, я позволяла ему все, что он хотел, а теперь вот, получила». – Марина! Что ты говоришь, – Вадим растерялся. – Но… я же… я не чужой тебе! Я же… не маньяк из подворотни! – Не чужой? А кто ты мне? Муж? Возлюбленный? Ты имел меня, когда хотел, и все. И тебе наплевать было, что я чувствую. Хорошо ли мне, плохо. – Марин, ну как ты выражаешься… Я тебя просто не узнаю. – Вчера! Я! Тебя! Не хотела! Ты понимаешь?! Не хотела! А ты… силой… – Не хотела? А может, ты кого другого хотела? Думаешь, я не понял? – Да! Хотела! А тебя больше не хочу. Не приходи, не звони, забудь. Все, прощай. – Марина… Но как же?.. Она поднялась в квартиру и захлопнула дверь. После того, как Марина ушла от Татьяны, Леший стал методично напиваться, опрокидывая рюмку за рюмкой. Но – не брало. Казалось, что вместо водки он вливает в себя густую черную тоску. Наконец Татьяна отобрала у него уже почти пустую бутылку: – Все, хватит! Уймись. Что, так проняло тебя? – Проняло. – Прошляпил девочку? – Прошляпил. – Такая девочка! А теперь этот… деятель… ей всю жизнь поломает! А ты будешь локти кусать со своей Стелькой. – Уже кусаю. – Что, так плохо? – Так плохо. – И где тебя носило тогда, какого черта ты не приехал. Говорила же тебе, дураку: особенная девочка! Теперь вот сам видишь, а поздно. Эх, как вы пели с ней! Я аж протрезвела. – Подожди… Ты что имеешь в виду?.. Это когда я не приехал? – Когда? Тогда! Давно, не помню, когда! На Девятое мая звали тебя. Леший смотрел на нее остановившимся взглядом – он вспомнил этот телефонный разговор! Татьяна зазывала его на шашлыки: – Приезжай, с такой девочкой тебя познакомлю! Он засмеялся, услышав на заднем плане голос Серёги: да у него этих девочек пруд пруди! Леший знал, что Серёга всегда ему завидовал по женской части. – А эта – особенная, – настаивала Татьяна. – Приезжай, сам увидишь. Особенная! Особенная и есть… – Так это она была? – Она. Ты-то где тогда пропадал? – Где-где… в Караганде. – Понятно. – До сих пор там и сижу. «Все так и есть!» – мрачно думал Леший. Если бы меня тогда, на Первомай, черт не понес к Стелке на дачу, я девятого поехал бы с ребятами на шашлыки, встретил бы Марину, и какой ей Дымарик! Никакого Дымарика. А ведь собирался поехать. Собирался – да прособирался. Меньше пить надо было у Стелки… Домой ему не хотелось, он заявился к матери. Заснуть не мог, курил в форточку на кухне, пил воду, вздыхал и маялся. Мать вышла к нему: – Ну, что ты колобродишь? И Леший, не выдержав, рассказал ей все – про Марину, про помрачение души, про тоску, что взяла его за горло железной рукой. – Что мне делать, мам, а? – Со Стеллой-то как? Совсем плохо? – Да. |