Книга Танцующая на лепестках лотоса, страница 89 – Джон Шорс

Из-за поворота реки донеслись возбужденные голоса и веселый смех. Улыбка Джаявара тут же померкла, и Аджадеви решила, что он подумал о своих детях. Они всегда были в восторге от этого ночного праздника, равно как и Джаявар, который постоянно находился рядом с ними, помогая им мастерить плавучие фонарики и спускать их на воду.

— Ты сейчас слышишь их? — спросила она.

— Кого? Детей?

— Твоих детей.

Он поднял глаза и посмотрел на усыпанное звездами небо.

— В моих снах они часто разговаривают со мной. И тогда мне не хочется просыпаться. А что касается Бона — он ведь действительно нашел меня. Иногда мне кажется, что это они послали его ко мне, что они живут в нем. Я угадываю их черты в его улыбке, в том, как он двигает руками, когда разговаривает, — совсем как Чиви, когда она хотела что-то подчеркнуть.

Аджадеви улыбнулась и поцеловала его, а затем усадила на край помоста так, что их ноги погрузились в воду.

— Сегодня этот праздник важен, как никогда ранее.

— Почему?

— Потому что скоро мы пойдем войной на наших врагов, а ничто так не оскверняет землю, как войны. Скоро свершится много такого, за что нам нужно будет просить прощения.

Он кивнул.

— Через несколько дней сюда прибудут остальные сиамские наемники, и тогда нам нужно будет выступать.

— Когда ты отправишься в поход, Джаявар, когда поведешь за собой своих людей, ты должен делать это как король.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты уже продемонстрировал народу свои лучшие качества — какой ты внимательный и благородный, какой хороший и чистый. Но теперь ты должен показать свою свирепость. Чтобы быть предводителем львов, ты сам должен быть настоящим львом.

— Тебе не стоит беспокоиться о том, как я поведу своих людей, Аджадеви, как не нужно беспокоиться и о силе моей руки, сжимающей саблю. То, что я закопал свою жажду мести, еще не означает, что она утолена. То, что я был убит горем, не значит, что я забыл о своем долге.

— О твоем предназначении, Джаявар. О твоей судьбе.

— О судьбе Ангкора. Именно за него я буду сражаться, ради него готов убивать.

Она повернулась к нему лицом.

— Хорошо.

Он шагнул в воду, которая доходила ему до коленей. Протянув руку, он помог ей спуститься с помоста.

— Давай отпразднуем эту ночь с нашим народом, — сказал он. — Будем праздновать все вместе, все как один. Потому что скоро начнется война, и такого смеха, какой раздается сейчас, мы не услышим очень много долгих дней.

* * *

Этой же ночью, но намного позже, Тида лежала с Индраварманом на его громадном ложе, которое, на китайский манер, было приподнято над полом и застелено мягкой тканью. Шелковая простыня была отброшена в сторону и до половины сползла на пол. Под покровом почти прозрачной противомоскитной сетки обнаженная Тида лежала на боку лицом к Индраварману. Она уже некоторое время притворялась спящей, надеясь, что и он закроет глаза, но он полулежал, опираясь на локоть, и пил рисовое вино. В основном он был неподвижен и молчалив, но время от времени что-то бормотал себе под нос.

Обычно Индраварман быстро засыпал после их яростных любовных игр или же отсылал Тиду, но, похоже, этой ночью он был чем-то озабочен, и это не давало ему уснуть. Она знала, что в его распоряжении целый гарем чамских женщин, и хотела бы, чтобы сегодня он позвал к себе одну из них, как он иногда делал. Вскоре уже должна была взойти луна, и она переживала, что может опоздать на тайную встречу с Воисанной. Дыхание Тиды начало учащаться. На спине выступили мелкие капельки пота. Она представила Воисанну, ожидающую ее в ночной тьме, и запаниковала, боясь, что ее не дождутся.

Тида открыла глаза и медленно села. Она вытерла лоб и посмотрела на хмурое лицо Индравармана, стараясь не переводить взгляд на его обнаженное тело.

— Не могу заснуть, о великий король, — тихо сказала она. — Слишком жарко.

Он отхлебнул еще вина.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я… я бы хотела вернуться к себе. Там ветерок дует намного…

— Ветер ночью вообще не дует. Боги в это время не проказничают.

Она опустила глаза и нервно потерла руку.

— И все же, о великий король, я бы хотела… я бы хотела уйти, если можно.

— Я кое-кого жду. Как только она появится, уйдешь.

— А она…

— Молчи, женщина! Не забивай мне голову своими бессмысленными вопросами и причитаниями. Когда она будет здесь, ты уйдешь. Не раньше и не позже.

Страшась его гнева, Тида вся сжалась и отодвинулась на край ложа. Она знала, на что он способен, и догадывалась, что только красота уберегает ее от его кулаков. Индраварман бережно относился к красивым вещам, а для него она была лишь вещью, мало чем отличающейся от золотой статуи.

За окном в дальнем конце комнаты она увидела слабый свет и забеспокоилась, решив, что уже взошла луна. Они, наверное, ждут ее, думая, куда она подевалась, и готовясь уходить.

— Нет! — неосознанно прошептала она, заламывая в отчаянии руки.

Индраварман нахмурил брови.

— Что?

— Нет, ничего… о великий король. Можно мне немного вина?

— Почему ты просишь? Раньше ты вина никогда не пила.

— Потому что, мне кажется… это поможет мне уснуть.

Индраварман протянул ей свою бамбуковую чашу. Она сделала большой глоток, превозмогая желание вскочить с кровати и бежать на место встречи. Она очень редко задерживалась так надолго в его комнате и теперь просто не могла поверить в такое свое невезение. Если бы она знала, что он настолько задержит ее, то придумала бы какую-то более вескую причину уйти в свое жилище. Мысленно она ругала себя за глупость. Когда появится эта женщина? Почему она так медлит?

Тида вернула ему чашу и снова посмотрела в окно. Похоже, что свет на улице стал ярче. Она чувствовала себя попавшей в ловушку. Комната вдруг начала покачиваться, как будто она находилась на палубе небольшой лодки, а не на ложе. Стены стали наклоняться, мысли путались, кожа зудела. Вновь она представила, как ждущая ее Воисанна беспокоится, а потом теряет терпение. Вскоре они уйдут, и тогда у Тиды вообще никого близкого здесь не останется.

Она легла на спину, судорожно сжимая простыню правой рукой и молясь, чтобы та женщина появилась поскорее. Луна уже, вне всяких сомнений, взошла. В этот момент ее друзья-заговорщики, должно быть, стоят возле того дерева и смотрят на храмовый ров. Ей очень хотелось бы сейчас плыть через ров и звать их. А вместо этого она находилась на расстоянии вытянутой руки от Индравармана. Она чувствовала себя так, будто была связана, с кляпом во рту, и не могла пошевелиться — она была беспомощна, как младенец, оставленный один в джунглях. Она была очень расстроена и взволнована, но старалась не показывать своих чувств.