Книга Замок среди деревьев, страница 35 – Рэчел Линдсей

— Отлично. — Стефания посмотрела на сестру затуманенными от слез глазами. — Ты просто чудо, Лиззи. Я безмерно благодарна тебе за все.

— Глупышка! Какая благодарность может быть между сестрами? А теперь вытри слезы и улыбнись, иначе бульдог Джонни станет еще более подозрительным, чем был!

Одеваясь к ужину тем вечером, Стефания отнеслась с большим вниманием к своему внешнему виду. Если все пойдет хорошо, она покинет замок через несколько дней, поэтому Карлос должен запомнить ее в лучшем виде. Платье, которое она выбрала, было недавно куплено в Лиссабоне. Сшитое из бледно-розовой органзы, оно струилось вокруг ее стройной фигуры, как облако, из которого выглядывали изящные плечи и грациозная шея. Девушка никогда раньше не носила розового, но теперь была рада, что прислушалась к совету продавщицы — нежное платье прекрасно оттеняло тициановский цвет ее волос, и она выглядела в нем очень юной и женственной, а ее глаза казались большими, сверкающими и полными эмоций. Когда Стефания шла через главную гостиную и затем вниз по широким пролетам лестницы, ее шаги глухо отдавались эхом в завешанной картинами галерее.

Нижняя гостиная была пуста, но с террасы доносился приглушенный гул голосов и звон льда в хрустальных бокалах. Горело только несколько неярких ламп, а за широкими окнами мерцала звездная португальская ночь. Стефания остановилась и некоторое время неподвижно стояла посреди комнаты. Когда она собралась сделать шаг вперед, высокая мужская фигура ступила в гостиную через открытую застекленную дверь.

Это был Карлос. Но таким она его никогда не видела прежде. Его белая рубашка была украшена голубыми лентами — знаками отличия некоторых титулованных особ высшего общества, — а на груди фрака сиял украшенный драгоценностями крест.

Граф первым нарушил молчание:

— Сожалею, если испугал вас сегодня днем, Стефания. Вы должны знать, что я никогда не причиню вам боли.

Она отвернулась.

— Вы не имели права целовать меня.

— А разве нужно какое-то право для того, чтобы мужчина поцеловал женщину?

Не отвечая, она попятилась. Колыхнувшись, ее юбка задела стоявшую позади лампу, и та опрокинулась. С восклицанием Карлос бросился вперед и успел схватить ее возле самого пола. Он поднял лампу так, что свет ее падал на стоявшую перед ним девушку.

— Вы сегодня невероятно красивая, — тихо сказал он. — И такая холодная… такая странная.

Она засмеялась:

— Я здесь не единственная странная особа.

Граф продолжал смотреть на нее. Глаза его были печальны.

— Если мое поведение кажется вам временами странным, на то есть свои причины, Стефания. Я должен поговорить с вами — без перебранки и недомолвок.

Без недомолвок! Тогда ей следует сказать ему, что она знает — он вор, и затем сразу же покинуть замок. Девушка нервно сцепила руки в замок.

— Стефания, пожалуйста, пойдемте со мной.

— Нет, Карлос. Нам с вами больше нечего сказать друг другу.

— Но вы не можете продолжать сердиться на меня только потому, что я утратил контроль над собой прошлым вечером. Вы должны простить меня.

— Я давно простила вас, но не вижу необходимости в дальнейших беседах.

— Вы все еще злитесь на меня за то, что я сказал о Жаник.

— Мне наплевать на Жаник! — свирепо прошипела Стефания. — Ради бога, Карлос, вы же не можете ожидать, что я притворюсь, будто меня заботит, что вы делаете со своей жизнью!

— Мае de Deus! ^[4] — Его голос был полон ярости. — Как вы осмелились так говорить со мной! Я попросил у вас прощения. Ни один из Мароков никогда прежде так не унижался перед женщиной. А ваше сердце крепче камня. Как смеете вы стоять передо мной и делать вид, что не понимаете, что я хочу вам сказать? Как вы можете бросать мне такие слова?

— Карлос, перестаньте!

— Нет! С того момента, как я увидел ваши глаза, кипящие гневом, ваши рыжие волосы, пылающие, как пламя, я уже знал, что вы и есть та самая единственная женщина, которая создана для меня. — Он взял ее за руки и притянул ближе к себе. — Вы моя самая большая драгоценность, — прошептал он. — Cara… cara ^[5] .

— Нет! Я не хочу больше ничего слышать!

Она отчаянным усилием оттолкнула его и выбежала на террасу, радуясь, что качающиеся на ветерке фонари, развешанные на деревьях, не могут полностью осветить ее лицо.

Жаник, как всегда блистательная, в платье из золотой парчи, почтительно разговаривала с одетой в черное графиней. Рядом стоял Мигель, потягивая из бокала шампанское. Он тоже был во фраке, на груди — крест с драгоценными камнями.

— Вы как раз вовремя, чтобы немного выпить, Стефания, — сказал он, подавая ей бокал. — Через несколько минут мы уезжаем в Лиссабон.

— В Лиссабон?

— А вы не знали? Герцог де Корбеско дает прием, и мы все приглашены. Я думал, мама сказала вам об этом еще днем.

— Боюсь, я забыла, — подала голос графиня.

Стефания знала, что она солгала и что эта оплошность была умышленной.

— Даже если бы меня предупредили, — спокойно заметила она, — я все равно бы не смогла поехать.

— Почему? — раздался за ее спиной голос Карлоса, и девушка повернулась. Тонкий, как паутинка, подол ее платья задел его ноги.

— У меня ужасно болит голова. Это продолжается весь день.

Его взгляд блуждал от блестящих волос девушки к ее золотистым босоножкам и обратно, к ее лицу. Он изучающе вгляделся в ее глаза, и выражение его лица яснее слов говорило, что он ей не верит. Не произнеся больше ни слова, Карлос подошел к столу и налил шампанского в хрустальные бокалы.

— Тост! — провозгласил он, разнося их по кругу. — За будущее!.. Может, оно окажется счастливее, чем прошлое.

Слабый бриз шевелил ветки деревьев, и висевшие на них фонари отбрасывали заостренные тени на террасу. Стефания, стоя немного в отдалении, наблюдала эту сцену. Ей все казалось ожившей картиной: двое смуглых мужчин, худая сморщенная графиня и сверкающая золотом Жаник.

Они выпили. Под предлогом общего разговора Карлос вновь подошел к Стефании и, заслонив ее собой от остальных, заговорил:

— Вы только что предложили жалкое оправдание своего нежелания ехать на прием. Вы получили бы от него истинное удовольствие. Герцог славится своими вечерами.

— Не сомневаюсь. Но, будучи англичанкой, боюсь, я не впишусь в португальское высшее общество.

— Мне лучше судить. Жаник тоже не португалка, ее отец — француз.

— И тем не менее это ее образ жизни, но не мой.

— Вы очень прямолинейны, — холодно заметил он.