Онлайн книга «Мажор. Умереть, чтобы родиться»
|
Игорь провел пальцем по схеме, по линиям, ведущим к последнему квадратику. – Аркадий Викторович Игнатьев, – сказал он твердо. – Друг. Бывший, – пробормотал отец, берясь за бутылку и выливая в стакан остатки виски. – Ты не знал… – Догадывался. Доказательств не было. Прямо он на себя ничего не перевел. – И вот это посмотри, – Игорь пододвинул отцу желтые листки копий учредительных договоров. – Он учредитель подставных фирм. Покойный Крылов где-то это раскопал. И это, – Игорь положил на стол еще один лист. – Твоя бывшая любовница кандидатскую по психологии защитила за год до смерти мамы. Стажировки за границей. Ты знал? – Я ничего не знал… – покачал головой отец. – Тут написано, что стажировки оплачивал Аркадий. Ты той ночью остался у нее. Потому что она так захотела. Да? Отец кивнул и приложился к стакану, вливая в себя темную жидкость. Опрокинув виски, он приложил руку ко рту, потом сказал: – Потому что так нужно было Аркадию. Чтобы меня не было дома! – Отец швырнул бутылку в угол, где она разлетелась на мелкие осколки. – Почему ему мешала мама? – Не знаю… Может, она что-то узнала. Это знает только Игнатьев. – Прости, батя… – тихо сказал Игорь. – Я не верил тебе. – Ты меня прости. За все, сынок… Игорь подошел и обнял отца. – Я столько времени потерял… – заговорил Соколовский-старший. – Ты без меня вырос… – Еще внуки будут. С ними побудешь. – А они будут? – Куда без них, – усмехнулся Игорь и отстранился, глядя на отца. – Батя, поезжай домой… отдохни. Вечером мы поговорим… – Ты думаешь, я пьян? Я сейчас не пьянею… Хочу, а не выходит… – Но мне нужно ехать. Это показать… – Игорь начал собирать со стола бумаги. – Стой! – Отец положил на документы ладонь. – Он преступник, – напомнил Игорь, с удивлением глядя на отца. – Он убил человека, которого я люблю до сих пор. Твою маму. С ним я решу сам. – Закон будет решать, – твердо ответил Игорь. – Какой закон, Игорь?! – Соколовский повысил голос: – Ты меня слышишь? Твою маму… – Нет. – Я тебя прошу, сын… Дай мне решить этот вопрос самому. Я все проверю. Обещаю, – он постучал пальцем по бумагам, – что сам решу. – Давай по закону. – По закону не выйдет, сын. Игнатьев выше меня стоит. А будет еще выше. Прошу. Как никогда не просил. И сам ничего не делай… Он страшный человек. Ты же сам видишь, что происходит… Я это видел. Он за тобой следил. Дай мне все сделать самому. Прошу. Если я не сделаю… Я знаю как. Игорь медленно убрал руку с бумаг, оставляя их отцу. Игнатьев стоял на краю кладбищенской дорожки и смотрел на Игоря Соколовского, который сидел у могилы матери. Лицо его было каменным, жесткий разрез рта как будто дробил камни, а не вел разговор по телефону. – Я так понимаю – бумаги у тебя. Привезешь их мне, через час. Сам. Тихо! Знаешь, где я сейчас?! На кладбище! И знаешь, кого я вижу? Игнатьев покивал, видимо, выслушав ответ человека, которому звонил. – К маме приезжает. Хороший у тебя сын. Привезешь бумаги через час. Сам. Слушай куда. Перед Владимиром Яковлевичем Соколовским сидел пожилой человек. Седоватые волосы, глубокие морщины на лице, взгляд цепкий, осанка прямая. В нем вообще было что-то спортивное, какая-то собранность, готовность. – Когда в последний раз работали, Андрей Викторович? – спросил Соколовский мужчину. – В девяносто шестом году. – Больше пятнадцати лет, – покачал головой Соколовский. – Навыки не растерял, – спокойно ответил мужчина. – Три раза в неделю тир. Когда? Где? Кого? – Через два часа, – сказал Соколовский и посмотрел мужчине в глаза. – Я думаю, что вы сами понимаете, – начал мужчина. – Нет времени на подготовку. Незнакомое место. Я все понимаю. Любая сумма. – Двадцать, – сказал мужчина. Соколовский сразу же кивнул, соглашаясь. – Миллионов долларов, – продолжил мужчина. – Я понял. – Чувствую, что у вас большие проблемы, – внимательно посмотрел на Соколовского мужчина. Владимир Яковлевич Соколовский подъехал к строительной площадке минута в минуту к назначенному времени. Работы здесь не велись уже два месяца, и территория была пустынная. Соколовский прошел через старые покосившиеся ворота и сразу встретил двух крепких парней с металлоискателем в руках. Он все понял и развел в стороны руки. После проверки его повели вдоль строящегося корпуса. Игнатьев ждал его за углом возле старого растворного узла. – Здравствуй, Володя. Давно не виделись. – Ты убил ее, – стиснув зубы, сказал Соколовский, потрясая бумагами, зажатыми в руке. – Это было самоубийство, – спокойно возразил Игнатьев. – Нет! – выкрикнул Соколовский. – Этого никто не знает точно. – У тебя был мотив… Она что-то знала… я уверен. Знала об этом… – Скоро и их не будет. Давай сюда бумаги, Володя. – Обещай не тронуть сына… – Соколовский сник и перешел на умоляющий тон. – Да при чем тут он, – небрежно сказал Игнатьев. – Он не успокоится…. Ты знаешь это… Я поговорю с ним. Найду слова. Заставлю уехать. Прошу. Не трогай его. – А сам будешь мстить? – Если пообещаешь не трогать сына – нет, – помотал головой Соколовский. – Ты забываешь про бумаги, про меня, Игорь забывает про все. И все живут счастливо. – Обещаешь? – спросил Соколовский. – Бумаги! – Игнатьев протянул руку. И взял протянутые ему Соколовским бумаги. Просмотрев их, он ответил: – Да. Обещаю. Игнатьев повернулся и пошел в сторону ворот. Соколовский смотрел ему вслед взглядом больного человека. Дойдя до угла, Игнатьев оглянулся. Соколовский лежал на земле, раскинув руки. Мужчина в тонких хирургических перчатках перешагнув его, кивнул Игнатьеву и сел в черный внедорожник с заляпанными грязью номерами. Два часа назад Игорь вошел в кабинет Пряникова с рапортом на увольнение. С таким же рапортом там уже сидел Королев. Злой как сатана подполковник наорал на обоих, потом стих и велел убираться. И вернуться через два часа, когда он решит, кому из двоих подписать рапорт. Игорь наслушался всего, в том числе и того, что у него стало получаться, что он становится похожим на мужика, что он нужен органам. Сейчас выслушивать все это снова он не хотел. Постучав, Игорь вошел в кабинет. |