Книга Вилли, страница 4 – Нина Дашевская

— Нет, имя Вилли — цвета неба. Цвета бесконечной свободы. Вилли! Слышишь — полетело…

Вилли смущённо хмыкнул, а потом спросил, чтобы перевести разговор:

— А Севка? Какого цвета, по-твоему?

— Севка — зелёное, — ответила она уверенно. — Зелёное, как трава.

* * *

Я выпил вторую чашку чая, но уходить не хотелось. Как-то странно будет — уйти и оставить её тут совсем одну.

— Скажи, а почему ты отдаёшь Вилли?

— Ну как же, — ответила она, — видишь? — И она вытянула вперёд свои длинные руки. Они высовывались из зелёных рукавов чуть не до локтя. Да и джинсы были ей коротки: из кроссовок торчали ноги в ярких полосатых носках.

— Ничего не могу с этим поделать, — объяснила она, — я слишком быстро расту. Мне прописывали специальные таблетки и даже уколы. Всё равно расту, будто кто тянет меня с неба за уши!.. И вот, видишь, я совершенно не помещаюсь на Вилли. Коленки цепляют руль. Ну и ему, конечно, тяжело…

— Да нормально. Скажешь тоже — тяжело. Богатырь нашёлся, — сказал Вилли. — Ты весишь почти ноль. Но коленки, конечно, — это да. Не погоняешь.

Я впервые видел человека, который переживает из-за своей вышины. Ведь мне всегда казалось: чем выше, тем лучше! Но на всякий случай я кивнул и спросил:

— И что же ты будешь делать дальше?

— Не знаю… Для начала придётся купить взрослый велосипед. Самый большой, какой есть в городе. А потом…

— Что — «потом»? — не понял я. — Так и будешь на нём ездить, на взрослом!

— Ты не понимаешь, — покачала она головой, — с моими темпами роста… Вот скажи, сколько тебе лет?

— Ну, десять, — честно ответил я и пожал плечами. С одной стороны, не так уж и много. С другой — многие принимают меня за первоклашку, так что пусть знает.

— Понятно, — хмыкнула она. — Десять.

А потом выпрямилась, вытянулась во весь свой рост и упёрлась лбом в раму над дверью. Чтобы зайти на кухню, ей приходилось наклонять голову.

— А мне — одиннадцать. Представляешь?!

Одиннадцать! Только тут до меня дошло. Она старше меня всего на год, а выше — ровно в два раза. Августина Блюм была просто великанской девочкой. Пожалуй, это не так уж прекрасно. Бедная, бедная Августина Блюм!

— Ещё года два поезжу, а потом — всё, никаких велосипедов. Не помещусь.

— А как же ты ходишь в школу? — спросил я. — Тебе, наверное, ужасно неудобно сидеть за обычной партой…

— Не хожу я ни в какую школу, — отмахнулась Августина Блюм. — Дел у меня других больше нет!

— Как это?! — поразился я.

— Ну чего мне эта школа… Все смотрят. Я там как жираф, как телевышка. И вообще… Уже сейчас на улице оборачиваются. Я это ненавижу. А дальше что будет?.. И знаешь, спокойно без всякой школы можно обойтись.

— А твои родители… Они что, разрешают тебе не ходить?

— Ну, по правде говоря, нет, — ответила она. — Но я их не очень-то спрашиваю. Их же всё равно никогда нет.

— Как это нет? — испугался я.

— Обыкновенно. На гастролях всё время. Они у меня актёры, — объяснила она.

— Ух ты! Настоящие актёры! — поразился я. — Вот здорово!

— Ничего не здорово, — отмахнулась она. — Всё ездят и ездят. Вот если бы в нашем городе был театр… А так — никогда их нет.

— Подожди, а как же ты? Ты с кем живёшь вообще?

— Ни с кем, — улыбнулась Августина. — Я люблю одна.

— Ничего себе — «одна»! — обиделся Вилли. — Скажешь тоже!

— Ну прости. Конечно, с тобой. Но теперь… Вот теперь буду одна, — вздохнула она.

Как это… Я совершенно не мог себе этого представить. Да, мой папа тоже часто уезжает на работу на неделю, иногда даже на месяц. И тогда мы с мамой остаёмся одни. Но с мамой же! А Августина — она ведь только выглядит большой, а на самом деле…

— Я вот что хотел спросить, — вмешался Вилли. — Мы что вообще, вот так и будем, да? Здесь торчать? Болтать, там, до вечера, да? Совсем уже! Поедем-то когда? А?

— Ой, да, — опомнилась Августина, — ты ведь давно ждёшь! Давай, Севка. Попробуй хотя бы.

Пришлось признаться, отступать-то некуда:

— Понимаешь… Понимаешь, я не умею.

— Не умеешь чего? — не поняла сначала Августина.

— Кататься… Не умею ездить на велосипеде, — объяснил я и отчаянно покраснел. — Понимаешь?

— Нет, — помотала она головой. — Тебе ведь целых десять лет. И ты не умеешь ездить?

— Ну, я не виноват, — стал оправдываться я. — У меня ведь никогда не было велосипеда.

— А, тогда извини, конечно. Но ты всё равно умеешь. Просто не пробовал.

— Ерунда, — поддержал её Вилли. — Этого нельзя не уметь.

— Не бойся, — подбодрила меня Августина, — это же Вилли! С ним не страшно.

Я положил руки на руль. Первый раз в жизни — на руль моего велосипеда.

И мы пошли на дорожку. Впереди — Августина. А за ней — мы с Вилли.

— Я держу, не бойся! — сказала Августина, а Вилли её перебил:

— Не надо, не держи. Я сам.

Я пока ещё не понял, что это значит. Но уже неловко взобрался на седло. Августина уже опустила его как можно ниже, под мой рост. Я поставил ноги на педали и вцепился в руль.

— Чего хватаешься, — обиделся Вилли, — его держат, а он хватается! Совсем уже. Да не бойся ты так, не свалишься!

И правда: Августина отпустила велосипед, а Вилли стоял как вкопанный!

Я немного ослабил хватку и даже погладил руль большими пальцами. Совсем не страшно, если так просто. Сидишь как на заборе. Я слегка нажал ногой на педаль. Совсем чуть-чуть, просто попробовал. Вилли качнулся.

— Ну давай же, давай! Чего ты? Кататься!

Я нажал посильнее. Песчинки скрипнули под колесом. И другой ногой. И…

Как объяснить вот это? Когда едешь сам?! Конечно, Вилли помогал мне. Это было так странно: он совершенно не собирался никуда падать. Хотя я поначалу и вертел бестолково рулём в разные стороны.

Мы ехали по дорожке мимо сиреневых кустов, мимо заборов, мимо речки, забрались на мостик, переехали его («Та-да-да-да-да-да-да-дам», — сказали нам доски!), мимо колокольни, мимо…

— Ну как тебе? — спросил меня Вилли.

— Ух! Здорово… Спасибо, ты хорошо меня держишь.

— Я? — хмыкнул Вилли. — Ничего я не держу. Ты давно уже сам едешь.

От неожиданности я дёрнул руль и тут же шлёпнулся на дорожку. Мелкие камешки больно впились в локоть. А Вилли только весело крутил в воздухе колесом.