Онлайн книга «Дюнас и его записки. Захудалый городок»
Кромешная чернота и пустота. Какое счастье! – Дорогой, мой! Ты даже представить себе не сможешь. Сегодня ночью я не видела снов, спала как младенец и не видела ничего! Просто – ничего! Всю ночь без сновидений – кромешная чернота и пустота! Какое счастье! – сказала Лизетта. Генерал подправил рукой свои усы и ответил: – Да уж лучше спать как младенец, чем видеть сны, какие видишь ты! Капитан сказал, что сегодня к вечеру мы прибудем наконец в пункт назначения. Скажи, голубушка, капитану, чтобы тот дал матросам команду – почистить к приезду мой парадный мундир, фуражку, и чтобы надраили до блеска мои сапоги. Да и сама не оплошай, оденься как положено, ты у меня – супруга генерала. – Дорогой, какого цвета платье мне надеть? Есть в цветочек, в горошек, в полоску, фисташковое, васильковое, бордовое, желтое, зеленое, коричневое, кремовое. Или прикажешь надеть твое любимое – белоснежное? Оно и есть, как ты говоришь, мой дамский парадный «мундир»! – Только не то, с рюшечками, – поморщившись, сказал генерал. – Дорогой, «то, с рюшечками» я носила пятнадцать лет назад. Хорош! Ты совсем не обращаешь на меня внимание?.. Впрочем, нет, разумеется, обращаешь, но один раз в пятнадцать лет! Это напоминание мне об ошибке в молодости и укор за бездарно прожитые годы! – возмутилась Лизетта. После обеда супруги стали готовиться к прибытию. Лизетта не спеша перебирала и укладывала свои вещи в чемоданы. Генерал сидел за столом перед дамским овальным зеркальцем. Сначала он брился, потом долго осматривал и старательно подравнивал ножницами свои любимые усы, тщательно подкручивал их пальцами и под конец надушился одеколоном «Тройной». В каюту постучался помощник капитана. Получив разрешение войти, он повесил на вешалку белый генеральский китель, фуражку и поставил у дверей начищенные гуталином до блеска генеральские сапоги. – Спасибо, голубчик! Уважил ты меня, молодец, – произнес капитан. – Рад стараться, господин генерал. Прикажете идти? – спросил помощник капитана. – Иди, иди, – произнес довольный генерал. – Дорогой, почувствовал ли ты это непередаваемое сочетание ароматов? Изысканный запах твоего чертова одеколона с примесью гуталина! – сказала Лизетта и выставила сапоги за дверь. Генерал принюхался, удивленно пожал плечами и вновь плеснул себе на ладонь одеколону. Потом усердно протер им лысину, щеки и шею и с достоинством сказал: – Благородный аромат! – С чем я вас и поздравляю. Теперь, господин генерал, наша каюта похожа на парфюмерную лавку. Моя одежда насквозь пропахнет мужским одеколоном. Какое счастье!.. У меня от него уже кружится голова. Надо пойти подышать свежим воздухом и проветриться. Иначе меня за глаза будут звать «Мадам – мужской одеколон»! – воскликнула Лизетта. Она спешно переоделась, набросила шаль и пальто, открыла настежь дверь каюты, чтобы впустить внутрь свежий воздух, и вдруг радостно воскликнула: – Дождь закончился! Какое счастье! Пойду прогуляюсь по палубе! Виссарион обрадовался такой смене настроения жены. Он надел белый китель и вышел следом за ней. Супруга прошлась мимо рубки, кокетливо махнула рукой капитану и не спеша направилась на корму. Ее белая шаль, словно флаг, развевалась на ветру. Генерал подошел к ней и нежно сказал: – Лизетта, ты восхитительна! Сейчас мы с тобой похожи на двух белых лебедей, летящих над водой! – Наконец, я слышу от тебя приятные слова! – отозвалась супруга. – Скоро ли мы будем на месте? – крикнул генерал капитану. – К вечеру, господин генерал! – ответил капитан. Пароход, набирая обороты, шел все быстрее и быстрее. Капитан решил добраться до пристани, как и обещал генералу, через несколько часов. Дым из трубы летел все выше и гуще, медленно рассеиваясь за кормой, он ложился серым туманом. Вдруг налетевший порыв ветра подхватил черный клуб и понес его ровнехонько туда, где стояли генерал и его супруга. Через секунду белоснежный мундир Виссариона превратился в черный, лицо и руки покрылись сажей. Генерал стал похож на пароходного кочегара. Стоявшая рядом с ним Лизетта рассмеялась и воскликнула: – Браво! В округе теперь будут говорить: «К нам приехал трубочист!». Но, взглянув на свою шаль и пальто, Лизетта завопила: – О, какой кошмар! Я похожа на ворону! Эта поездка сведет меня с ума! Каждый день что-нибудь происходит! Все из-за тебя! Ты, наверное, решил меня извести! Сначала чуть не утопил меня в этой чертовой реке… Теперь я понимаю! Ты намеренно встал за штурвал этого чертова парохода и как будто «случайно» врезался в берег. На самом деле ты сделал это нарочно, чтобы я упала за борт и утонула. Потом ты попытался убить меня с помощью щуки! Поймал и нарочно бросил в меня зубастое чудовище, которое, по твоей милости, опять же «случайно» оказалась у меня на голове. Увы, она сгрызла – к твоему сожалению – не меня, а всего лишь мою книгу, а потом, не попрощавшись, улизнула. А теперь ты решил меня удушить! Ты нарочно встал здесь, чтобы я задохнулась. Не выйдет! Я откашляюсь! Пусть я похожа на черную ворону, но меня так просто не убьешь! О да! Этот пароход я буду вспоминать всю свою оставшуюся жизнь! Какой ужас! Ты, мой дорогой… Виссарион стоял перед ней неподвижно и молча задумчиво смотрел в сторону. Лизетта схватила его за руку и потащила в каюту. И еще несколько часов из их каюты доносились ее гневные вопли. «Грандиозная встреча!» Поздно вечером, в темноте, пароход, наконец, подошел к берегу. У деревянного причала сиротливо висел на столбе одинокий тусклый фонарь. Встречающих не было никого, кроме бродячей дворняжки. Она одна выбежала на причал встречать пароход, радостно лаяла и виляла хвостом. Все хлопоты Виссариона и Лизетты, так готовившихся к торжественной встрече, которую должны были устроить местные чиновники и горожане по случаю приезда в этот маленький провинциальный городок важного гостя, не оправдались. Генерал с супругой вышли на берег в полной досаде. На берегу виднелись очертания одноэтажных домов и заборов, в маленьких окошках горел тусклый свет и где-то вдалеке слышался лай собак. – Да! – задумчиво проронил Виссарион, оглядевшись, и подкрутил усы. – Грандиозная встреча! – язвительно произнесла Лизетта. Опять заунывно закапал дождь. Генерал поморщился и накрыл голову охотничьей накидкой, а Лизетта набросила на себя шерстяной плед. – Капитан, куда здесь идти-то! – крикнул генерал. – Прямо по дороге, господин генерал! Тут немножко пройдете и выйдете на площадь. Там один двухэтажный дом – это и есть дом градоначальника. Я сейчас возьму ваши вещи и мигом догоню, – крикнул в ответ капитан и позвал на подмогу своего помощника. Вдвоем они взяли в каюте четыре больших чемодана и с трудом потащили, пытаясь догнать генерала. Виссарион с супругой уже шли не спеша по дорожке. Супруга генерала тут же наступила в лужу и промочила ботинки. И так бедняжка и шла в мокрых ботинках, сердясь на мужа, проклиная себя за то, что согласилась поехать с ним в это «увлекательное путешествие», обещая завтра же отправиться домой на любой телеге, а на борт парохода не ступит больше никогда в жизни, и возмущаясь тем, что их никто не встретил. Виссарион оправдывался, как мог. Говорил, что уже почти ночь, что, наверное, их ждали весь день, но ведь весь день шел дождь, вот все и разошлись по домам. А быть может, и почта, как всегда, работает плохо, так что сообщение о его прибытии могли отправить куда-нибудь в другое место. |