Онлайн книга «Грешная и желанная»
|
– Не зеленое. Голубое. Камеристка вытащила из шкафа голубое. – Не это голубое. Другое голубое. – Девушка вытащила и уже наполовину повернулась к ней с платьем в руках, когда Тэнзи сказала: – Нет. Может быть, бледно-зеленое шелковое? – Я думаю, вы будете красавицей в любом из них, мисс, – с отчаянием произнесла бедная Энни. Тэнзи едва ногами не затопала. – Скажи мне, Энни, – требовательно спросила она, – есть у тебя кавалер? Горничная вспыхнула. – Да, мисс. Он работает в конюшне. Тэнзи, искренне заинтересовавшись, смягчилась: – Какая прелесть! А он красивый, твой ухажер? – Да, если мне позволительно так сказать. Его зовут Джеймс. Мы хотим пожениться, но… – О, ты выходишь замуж? Какая прелесть! – Тэнзи просияла. Энни буквально засветилась от счастья: – Правда-правда. И все-таки мы должны подождать. Понимаете, нам не хватает денег, чтобы завести свое хозяйство. Джеймс хочет построить для нас небольшой домик, чтобы не пришлось всю жизнь жить у хозяев, и… Ой, не следует мне докучать вам этим, мисс Дэнфорт, – печально закончила она. – Мне вовсе не скучно. Ужасно важно иметь собственный дом. Я бы тоже хотела, потому что теперь у меня дома нет. И семьи тоже. И в эту минуту девичьи надежды и тревоги смели условности социального положения и объединили обеих своего рода договором. – У вас есть дом тут, а уж мы о вас позаботимся, – решительно проговорила Энни. – И если только вам что-нибудь потребуется, мисс Дэнфорт… – Спасибо, – ответила Тэнзи, искренне тронутая. Наступило короткое, немного неловкое, но душевное молчание. Тэнзи снова повернулась к шкафу. Она никогда так сильно не волновалась из-за бального платья. Как и любая другая молодая женщина в светском обществе Нью-Йорка, Тэнзи как должное принимала свою способность пленять сердца независимо от того, что на ней надето. Вот почему в голосах тех, кто приходил к ней с выражением сочувствия, слышалось едва заметное, но тем не менее безошибочно угадывавшееся, какое-то болезненное ликование. Королева наконец-то лишилась трона. Это произошло из-за страшного несчастья, но тем не менее. Пока она занималась устройством своих дел, балы проходили без нее. И мало кто из светских молодых дам посетил ее во второй раз. Тэнзи очень не хотелось этого признавать, но на самом деле ее уверенность в себе была отнюдь не такой нерушимой, как когда-то. Хотя, возможно, все, что ей требуется, – это небольшая практика в соответствующей обстановке. Например, в бальном зале, полном кавалеров. – А теперь… подумай вот как, – сказала она Энни. – Если бы ты была мной и хотела, чтобы твой жених смотрел только на тебя и забыл о существовании других женщин, какое платье ты бы надела? Похоже, это предложение увлекло Энни, затем камеристка спохватилась и внимательно перебрала все висевшие в шкафу платья. – Белое с серебристыми лентами, – уверенно заявила она. Наконец-то они сдвинулись с места. – Почему? – решила уточнить Тэнзи. – Потому что в нем вы будете похожи на… – Только не говори – ангела! Энни улыбнулась: – Жемчужину в раковине. Русалку. Нимфу. Жемчужина! Нимфа! Русалка! Тэнзи понравилось все. Она приложила к себе платье, изучая отражение в зеркале. С волосами, распущенными по плечам, она и вправду выглядит немного похожей на какое-нибудь мифическое создание, подумала Тэнзи. Серебристая лента подчеркивает блеск ее голубых глаз, в белом кожа ее светится почти как золотая, а губы яркие, цвета внутренней стороны раковины. Это подойдет. Она удовлетворенно выдохнула. – Понимаешь, Энни, просто у меня единственный шанс произвести первое впечатление. А я так давно не посещала приемов вроде этого. – Уж я постараюсь, чтобы вы стали незабываемой, мисс. Тэнзи коротко кивнула. – Спасибо тебе. Значит, белое платье. Она просунула в него голову с азартом игрока, выбирающего карту, которая определит исход игры. Во время обеда ее представили семейству Эверси. Первое впечатление Титании – лес высоких, смуглых привлекательных мужчин, сплошь белозубые улыбки, высокие скулы и изысканные манеры, а также мужественные, очень английские имена: Колин, Маркус, Чарльз. Все они так очевидно составляли единое целое, вариации на тему, начатую их родителями, очень красивыми людьми. Все юноши были чуть-чуть выше своего отца, мужчины с веселыми глазами, а у матери было такое же лицо сердечком, как у Женевьевы. Будь они конфетами в коробке, Тэнзи, пожалуй, первым бы выбрала Колина, самого высокого из всех, того единственного, чьи глаза (она могла бы поклясться) скорее казались зелеными, чем голубыми. И сверкали. Она улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ и только что не подмигнул. Вдруг его тело содрогнулось, будто кто-то вонзил ему вилку в бок. Колин нахмурился, но это выражение тотчас же исчезло, сменившись улыбкой, адресованной женщине, стоявшей напротив него. У нее была поразительная внешность – черные волосы, очень светлая кожа, загадочные темные глаза – и вид человека, абсолютно уверенного, что все его любят. Она едва заметно, как-то очень интимно улыбалась. Его жена. Мэделайн. Жен остальных братьев звали Луиза и Розалинд. Потому что, увы, все до единого Эверси состояли в браке. Ну, то есть все, кроме Оливии. И при виде Оливии Эверси уверенность Тэнзи в себе слегка поколебалась. Сразу становилось понятно, почему все мужчины Суссекса и за его пределами превращают дом Эверси в цветочную оранжерею. Красота Женевьевы была теплой и спокойной, а Оливия сверкала как бриллиант. Неистово яркие глаза и худоба, возможно, даже чрезмерная, но ей это шло – невозможно было выбрать ракурс, при котором лицо Оливии Эверси не казалось обворожительным. Тэнзи невольно восхищалась ее осанкой и тем, как грациозно двигались ее изящные руки, когда она потянулась к солонке. – Как интересно обнаружить среди нас американку, мисс Дэнфорт, – сказала она. – Вы прибыли из Нью-Йорка? – Да. Родилась я здесь и вспоминаю Англию с большой симпатией. Но Нью-Йорк я люблю. Волна тоски по прежней жизни накатила на нее так внезапно, что рука, державшая вилку, застыла. Когда-то она сидела за столом со своей семьей, смеясь и пререкаясь, и тогда воспринимала это как должное. Тэнзи снова занялась горошком. Ей нужны силы для предстоящего вечера. Она поднесла вилку ко рту. – Кажется, юг вашей страны заселен рабовладельцами, верно, мисс Дэнфорт? |