Онлайн книга «Темная материя»
|
Компас. Две литровые бутылки с водой, обе полные. Шесть запечатанных военных пайков. – Сама укладывала? – спрашиваю я. – Нет. Захватила со склада. Стандартный комплект для каждого, кто идет в куб. Полагается надевать скафандр, но я не успевала. Да-да, кроме шуток. А что? Взять, к примеру, такой вот мир. Здесь и радиация может зашкаливать, и погодные условия отличаться. А при падении давления, к примеру, кровь и все телесные жидкости просто-напросто закипят. Мой взгляд притягивают бутылки с водой. После ланча во рту не было ни капли, и жажда напоминает о себе уже в полный голос. Я открываю кожаную сумку. Каждая капсула лежит в отдельном миниатюрном карманчике. Начинаю пересчитывать. – Их там пятьдесят, – говорит Аманда. – Точнее, теперь уже сорок восемь. Я бы взяла два рюкзака, но… – Ты же не планировала, что пойдешь со мной. – Насколько все хреново? Только честно. – Не знаю. Но это – наш космолет. И нам надо научиться летать на нем. Я начинаю укладывать все в рюкзак, а Лукас открывает набор для инъекций. На этот раз мы, обломав горлышки ампул, выпиваем содержимое. Оно сладкое на вкус и немного неприятно-едкое. Теперь у нас остается сорок шесть ампул. Я включаю таймер на часах Аманды. – Сколько раз можно глотать эту гадость, не опасаясь поджарить мозги? – Вообще-то тестирование проводилось. – Ловили бездомных на улице? Моя спутница почти улыбается. – Никто не умер. Выяснилось, что неоднократное употребление вызывает напряжение в функционировании нервной системы и повышает толерантность к нему. С другой стороны, период полувыведения у него короток, и если не глотать одну ампулу за другой, опасности нет. – Аманда надевает туфли и смотрит на меня. – Ну что, доволен собой? – В каком смысле? – Ну, ты же построил эту штуку! – Да, построил, но все еще не знаю как. Теорию я понимаю, но создание стабильного квантового состояния для человека… – Невероятный прорыв? Конечно, прорыв. При мысли о том, что казавшееся невероятным и невозможным вполне реально и достижимо, у меня по спине идет холодок. – Шансов – один на миллион, но мы имеем дело с мультивселенной, – говорю я Аманде. – С бесконечностью. Может быть, в миллионе других, похожих на ваш миров у меня ничего не получилось. Но важен только один, в котором я сделал это. На тридцатой минуте я замечаю первый признак действия средства – вспышку эйфории. Восхитительную расторможенность. Хотя, пожалуй, в кубе лаборатории ощущение было поострее. Смотрю на Аманду. – По-моему, включилось. – По-моему, тоже, – говорит она. * * * Мы снова в коридоре. – У тебя часы идут? – спрашиваю я. Лукас подтягивает рукав свитера и включает зеленую тритиевую подсветку циферблата. 31:15. 31:16. 31:17. – Итак, мы приняли состав тридцать одну минуту назад. А ты знаешь, на какое время он меняет химию мозга? – интересуюсь я. – Примерно на час, как я слышала. – Засечем, чтобы знать наверняка. Я возвращаюсь к двери, которая выходила на многоэтажную парковку, и открываю ее. Теперь передо мной лес. Только в нем нет ни следа зелени. Ни малейшего признака жизни. Лишь обугленные стволы деревьев. Картина жутковатая – тонкие и кривые ветки, как черная паутина на угольно-сером небе. Я закрываю дверь. Замок защелкивается автоматически. Куб исчезает у меня на глазах, растворяясь в бесконечности, и голова идет кругом. Я снова открываю дверь. Коридор снова пропадает. За дверью тот же мертвый лес. – О’кей, – говорю я. – Теперь мы знаем, что связь между дверью и миром сохраняется только на протяжении одного сеанса. Вот почему никто из ваших испытателей не вернулся в лабораторию. – Значит, как только препарат начинает действовать, коридор переустанавливается? – Думаю, что да. – Тогда как мы вернемся домой? Аманда прибавляет шагу. И еще… еще… Она уже почти бежит. А потом бежит по-настоящему. Убегает в темноту, которая не меняется. Не кончается. Закулисье мультивселенной. Я обливаюсь по́том и уже умираю от жажды, но ничего не говорю. Может быть, моей спутнице нужно это. Сжечь какую-то часть энергии. Понять, что как бы далеко ты ни убежал, коридор не кончится никогда. Наверное, нам обоим надо очень постараться, чтобы примириться с ужасом бесконечности. * * * Аманда наконец выдыхается. Сбавляет шаг. Некоторое время в тишине слышен только шорох наших шагов, эхом улетающий вперед, в темноту. Голова кружится от голода и жажды, и все мои мысли только о тех двух литрах воды в нашем рюкзаке, но я знаю, что мы должны беречь их. Идем дальше по коридору. Я держу фонарь и осматриваю каждую стену каждого куба, хотя и плохо представляю, что именно ищу. Может быть, какой-то обрыв в бесконечной цепи единообразия. Что-то такое, что могло бы дать нам некоторый контроль над выбором пункта выхода. И все это время мысли мечутся в темноте… Что будет, когда кончится вода? Что будет, когда кончится пища? Что будет, когда сядут батарейки – наш единственный источник света? Как мне найти путь домой? Сколько часов прошло с тех пор, как мы в первый раз вошли в куб в ангаре лаборатории «Скорость»? Я теряю ощущение времени. Я теряю уверенность. Усталость наваливается с такой силой, что сон уже кажется соблазнительнее воды. Бросаю взгляд на Аманду – в синеватом свете черты ее лица холодны, но прекрасны. Выглядит она испуганной. – Проголодался? – Близко к тому. – Жутко хочется пить, но воду ведь надо экономить, да? – Разумное решение. – Я совершенно дезориентирована и с каждой секундой чувствую себя только хуже. У нас, в Северной Дакоте, вьюга – дело привычное. На равнине снег метет так, что теряешь ощущение направления. Головокружение начинается, даже если просто смотришь в ветровое стекло. Если такое случается, надо съехать на обочину и переждать пургу. Сидишь в холодной машине, и впечатление такое, словно мир уже исчез. Вот так я и сейчас себя чувствую. |