Книга Слепой случай, страница 19 – Мерил Сойер

— Так что вы должны мне рассказать? — осведомилась Эйлис.

Марк теперь был совсем рядом. Как много надо было ему сказать. Но Линда просили просветить Эйлис насчет некоторых деталей съемки. Значит, именно этим и предстоит сейчас заняться.

— Не удивляйтесь, если съемки этой короткой сцены займут больше времени, чем вы ожидаете. Возможно, Джайлсу потребуется несколько дублей. — Марк осторожно провел пальцем под подбородком Эйлис, слегка приподнял ее голову и заглянул в глубину зеленых глаз. — И это вовсе не значит, что вы играете плохо. Просто так принято, поэтому волноваться не стоит.

— Хорошо.

— Не все отснятые куски идут в дело. Большинство отбрасывают. После монтажа пленка валяется прямо на полу. — От внезапно промелькнувшей неприятной мысли его бросило в жар. Он отдернул руку.

— Что случилось?

«Стивен, — пронеслось в голове, — этот сукин сын!»

Он попытался скрыть замешательство, поднеся к губам руку Эйлис и медленно поцеловав ее. Надо сделать все, чтобы отбракованные куски со сценами Эйлис не попали к Стивену. Марку не раз приходилось слышать о сборищах у Стивена, где он развлекал приятелей «кинопробами» актрис. Страшно представить себе, что обнаженной Эйлис станет любоваться Стивен или, еще того хуже, Джейсон Тэлбот!

«Он чего-то недоговаривает».

— Марк, а если бы вас спросили, согласны ли вы, чтобы ваша девушка снялась в подобной сцене, вы разрешили бы ей сниматься?

— Эйлис, вы, часом, не передумали?

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. — Эйлис резко выдернула свою руку из руки Марка.

Марк понял, что увернуться ему не удастся. Не обращая внимания на хмурый взгляд Эйлис, он опять потянулся к ее руке.

— Я бы посоветовал ей не сниматься в такой сцене. — Эйлис хотела было заговорить, но Марк поднял руку, как бы останавливая ее: — В этом нет ничего дурного, — мягко произнес он, — просто я несколько старомоден. Однако вы говорили, что сцена эта очень важна в смысловом значении. Вы до сих пор так считаете?

—Да.

— И я считаю так же. И Джайлс. И Найджел Хантер, и Рената, и Линда — словом, все. И кроме того, все мы верим, что ваш талант сцену эту украсит. Так что не обращайте внимания на мои старомодные воззрения.

Сказал он это так искренне и убежденно, что Эйлис не усомнилась в том, что это правда.

— Ну что ж, правила буржуазной морали гласят: работа превыше всего и, давши слово, — держись. Я обещала сыграть, значит, надо сыграть, и сыграть как можно лучше.

— Все будет хорошо, обещаю вам это, — произнес Марк, держа ее руку у своих губ и глядя Эйлис прямо в глаза. Взгляд его был нежен, а слова вселяли уверенность.

Эйлис отвела с его лба выбившуюся прядь густых черных волос, медленно-медленно погладила его волосы, потом с наслаждением взъерошила их. На нее снова повеяло тем же горьковатым запахом лосьона.

— Марк, — прошептала Эйлис.

Она так нежно произнесла его имя, что Марк подумал, не ослышался ли он. Когда пальцы ее зарылись в его волосы, тело его охватила дрожь страсти. Он жаждал поцелуя, долгого-долгого. Черт бы побрал этот грим!

Склонившись к Эйлис, Марк спустил халат с ее плеча. Кожа Эйлис в полумраке костюмерной казалась смугло-розовой, как персик.

— Не будем расстраивать Карла, — шепнул Марк, нежно поцеловав затылок Эйлис. Сквозь тонкую материю Эйлис ощутила тепло его ладони и вздохнула.

Марк ласкал ее грудь. Эйлис почувствовала, как напрягся сосок. Рука Марка скользнула в вырез ее халата и дальше.

Сердце ее бешено забилось, когда губы Марка коснулись ее груди. Она почувствовала, как в ней всколыхнулось желание, и тихо застонала.

Но тут послышались громкие голоса за дверью.

— Карл, — оторвавшись от Эйлис, шепнул Марк и быстрым движением запахнул ее халат. — Он и сквозь стены видит. — Озорно блеснув глазами, Марк пригладил волосы.

Дверь распахнулась, впустив в костюмерную струю горячего сухого воздуха.

Эйлис одернула халат, чувствуя краску смущения на лице.

— А мы в том фургоне вас искали. Меня зовут Хельга, — представилась плотная женщина. — А это мой помощник Тедди.

Ткнув в спину тщедушного Тедди с такой силой, что тот едва не упал, Хельга заставила его поклониться, после чего повернулась к Марку:

— А вы кто?

— Марк Кимброу, — ответил Марк, протягивая руку.

Хельга окинула Марка быстрым, но явно одобрительным взглядом, прошла к вешалкам и сняла с одной белую, всю в кружевах ночную рубашку.

— Вот костюм Эйлис, — горделиво объявила она Марку. Саму Эйлис толстуха проигнорировала. — Точная копия рубашки прошлого века.

Марк глядел на пенные кружева этого произведения искусства, пытаясь вообразить себе Эйлис в этом наряде. Черное шелковое белье с кружевами — пожалуйста, только не этот бесформенный балахон, на который пошло бог знает сколько ткани.

— Похоже, ночные рубашки сильно изменились в лучшую сторону, — сказал Марк. — В наши дни только ненормальной пришло бы в голову соблазнять кого-то в этом чудовищном одеянии.

Эйлис чуть не прыснула, увидев, как шокирована этими словами Хельга.

— Но, Марк, мы же воспроизводим девятнадцатый век! — заступилась она за рубашку. Марк весело улыбнулся и пожал плечами. — А вот остальные рубашки! — Хельга потянулась к другой вешалке.

— Остальные? — Эйлис так и подскочила: в сцене фигурировала одна рубашка, которая, собственно, и нужна была совсем недолго.

— Ну да. Для нескольких дублей. Ведь вы, голубушка, чуть ли не рвете с себя рубашку, чтобы побыстрее уложить мужика в койку! А что будет, если вы действительно порвете ее на первом же дубле? Или изомнете? Или гримом испачкаете? Вот запасные и пригодятся.

Голос Хельги звучал уверенно и безапелляционно.

Повесив рубашку, которую она демонстрировала Марку, она обратилась к Тедди:

— Идем, малыш! Пора за работу приниматься! — И, взяв помощника в охапку, она скрылась с ним за вешалками. Эйлис стояла, зачарованно глядя на белое великолепие совершенно одинаковых ночных рубашек. За своей спиной совсем близко она чувствовала Марка, казалось, он вот-вот коснется ее.

— А я что говорил? — раздался низкий голос Марка. — Дублей, уж конечно, будет много. Ну ничего. Все пройдет отлично.

Уверенность Марка была заразительна, она передавалась и Эйлис. Пол никогда не давал ей этого чувства, потому что сам не обладал им. Он никогда не хвалил, не одобрял ее, наоборот, всегда старался доказать, что она не права.

— Давайте лучше сядем. Расскажите мне о вашей семье, — сказала Эйлис, чувствуя, что обсуждать предстоящую сцену — значит только попусту волноваться.

— Да особенно и рассказывать нечего, — отозвался Марк, когда они сели. — Я единственный ребенок в семье, родители мои давно скончались, остались дядька, тетки и целый выводок кузин и кузенов. Ну а у вас?