Книга Подарки Деда Маразма, страница 67 – Татьяна Луганцева

Уставший Роман сидел на лавке, положив руки на стол, застеленный скатертью с ярким орнаментом. Старушка вернулась в комнату с чистым бинтом и какой-то темной мазью в баночке.

– Сейчас перевяжем… ты случайно не тот человек, который обгорел в пожаре, пытаясь вытащить женщину из огня неподалеку отсюда?

– В офисе похоронного бюро? Да, это я, – признался Роман, поморщившись, старые бинты с трудом отдирались от его рук, так как пропитались кровью и присохли.

– Меня зовут Пелагея Спиридоновна, – представилась бабушка, – я, между прочим, лечила в этой самой избе директрису кладбища Марту Михайловну от простуды как раз в ночь пожара. Вы ее знаете?

– Конечно, – вяло ответил Роман, – я ее телохранитель.

– Дорогой ты мой, какой из тебя сейчас телохранитель? Тебе лечиться надо, куда наши медики смотрят, выпустили человека из больницы в таком состоянии? – Пелагея Спиридоновна осторожно сняла последний слой бинта и озабоченно покачала головой: – Нехорошая рана… все в грязи… Ты что, милок, в земле рылся? – спросила она и пошла наливать в эмалированный тазик кипяченой воды.

– Могилу искал… – мрачно ответил Роман, закусывая губу от боли и стараясь не смотреть на красные вспухшие руки.

– Зачем тебе, мил человек, могила-то?! Молодой ты еще… а потом, не настолько страшная у тебя рана, жить будешь, это я тебе обещаю! Эх, нет, здесь не обойтись без антибиотиков, – уверила его гостеприимная старушка, рассматривая раны.

– Я искал захоронение некоего Серафима Завьялова, он был доктором в этих краях, – пояснил Роман, и таз, наполненный водой, дрогнул в руках Пелагеи, расплескав часть воды на бревенчатый пол.

– Серафима?

– Вам знакомо это имя? – спросил Роман.

Пелагея Спиридоновна отрешенно села рядом с ним, поставив таз с остатками воды на стол. Вид у нее был задумчивый и несколько грустный.

– Уже не один человек спрашивал у меня о нем, интересовался судьбой и могилой Серафима Завьялова… – тихо проговорила она.

– А ты меньше болтай! – раздался голос второй старушки из другой комнаты.

– Вы что-то знаете? – напрягся Роман, внезапно почувствовав, что эта старая женщина может дать ему ценную информацию. Возможно, что само провидение послало ее ему.

– А я задавала этим людям один и тот же вопрос, и их ответ был всегда неверным, поэтому я и не рассказала никому то, что знаю о Серафиме Павловиче.

– Задайте этот же вопрос мне! – попросил Роман, чувствуя, что у него поднимается температура.

– Рискнете ответить? – усмехнулась старушка и принялась аккуратно смывать грязь с его покрасневшей, воспаленной кожи.

– Рискну!

– Зачем ты искал его могилу? – спросила Пелагея. – Я человек верующий, и мне не нравится, когда тревожат покойников, тем более что Серафим этого не заслуживает! – сказала Пелагея Спиридоновна, кинув на Романа цепкий, умный взгляд.

– Марте Михайловне, которую вы лечили от простуды, грозит смертельная опасность. Я уверен, что если бы я смог отыскать могилу доктора Завьялова, я бы спас ей жизнь. По крайней мере, появился бы большой шанс уберечь ее, а она мне очень дорога, – ответил Роман, честно глядя в глаза старушке. – Не думайте, я не вандал!

Пелагея Спиридоновна улыбнулась и вытерла руки о застиранный, но чистый передник в мелкий узор.

– Ответ верный. Все предыдущие люди хотели от могилы Серафима Павловича что-то для себя и в чем-то обманывали меня, я это чувствовала. А ты хочешь спасти человека, и я почему-то уверена, что ты не сможешь поступить подло. Слушай, милок, мой рассказ.

В то время, когда Серафим Завьялов стал здесь работать, я, то есть мы с сестрой-близняшкой еще не родились, а вот в год, когда он умер, нам с сестрой исполнилось по пятнадцать годков. Наша мама работала в поликлинике санитаркой и была в восторге от человеческих качеств главного врача. Великой души был человек! Помогал молодым врачам, никогда не позволял себе кричать на персонал и уважительно относился ко всем людям, не делая исключения, светило ли ты медицины или простая санитарка. Мы с сестрой бегали на работу к маме и старались ей чем-то помочь. Мы мыли полы, помогали мыть посуду в лаборатории. Причем делали все это мы по доброй воле и с удовольствием. Я хочу сказать, что у меня лично сложились прекрасные отношения с Серафимом Павловичем. Чудный был доктор! Он сразу разглядел во мне способную ученицу, питающую интерес к медицине. Серафим Завьялов показывал мне, как делать перевязки, учил делать уколы и очень настаивал на том, чтобы я пошла учиться в медицинский институт. Кто бы еще стал возиться с деревенской девчонкой?! Надо отметить, что моя сестра Груня проявляла меньшее усердие и не испытывала особого интереса к медицине. У нашей мамы после нас родилось еще двое детей, но вскоре наш отец ушел из жизни по трагической неосторожности. Серафим Павлович всячески помогал нашей семье, а также обещал моей маме помочь выучить меня на врача. Такое доброе сердце не могло биться долго… – проговорила Пелагея и вытерла уголком фартука слезы. – Когда Серафим Завьялов умер от сердечного приступа, с ним умерли и мои надежды на то, что осуществится моя мечта и я выучусь на врача. Нам с сестрой как старшим детям надо было получать рабочие специальности и помогать матери в трудные для всех голодные времена поднимать младших братьев. Светлая мечта стать врачом так и осталась неосуществимой… Серафима Павловича я считала своим вторым отцом, наставником; моей первой юношеской влюбленностью тоже был он, и поэтому я часто бегала к нему на могилу и плакала, рассказывая про свои жизненные невзгоды. – Пелагея вздохнула и принялась аккуратно смазывать руки Романа своей мазью, которая едко пахла какими-то травами.

– И что? Вы знаете место, где он захоронен? – выдохнул Роман, который даже не замечал боли от предвкушения открытия тайны.

– Нам с сестрой пришлось уехать на заработки, мы посылали деньги матери и братьям, чтобы они не голодали. В родные края мы с сестрой вернулись много лет спустя, теперь вот живем вдвоем в родной избе. А сколько невзгод нам пришлось пережить и помыкаться, одному богу известно! Мой талант и стремление лечить людей взяли верх над обстоятельствами, и вот теперь я успешно занимаюсь народным целительством.

– Вы знаете, где находится могила Серафима Завьялова? – нетерпеливо повторил Роман.

– Старая часть кладбища сильно изменилась… постепенно надгробия разрушились, пропали многие памятники…

– А могила Завьялова?

– Она, конечно, тоже пострадала, на памятнике невозможно уже прочитать, что в могиле похоронен именно Завьялов, и я бы никогда не нашла ее, если бы в свое время мы с сестрой не пометили надгробие… – хитро улыбаясь, ответила Пелагея Спиридоновна, начиная ловко бинтовать руки своему подопечному.

Марта вернулась к себе за перегородку и расплакалась, она уже пожалела, что наговорила Роману столько гадостей. Это произошло от безысходности ее положения. Она понимала, что ей по большому счету никто помочь не сможет.