Книга Таблетка от одиночества, страница 23 – Татьяна Луганцева

Тала кинула коробку из-под телефона на заднее сиденье, а саму трубку бросила в сумочку и завела мотор. Была суббота, и она отправлялась на кладбище, не изменяя своим привычкам. Девушка всю дорогу весело напевала, щурясь на солнце и думая, что, похоже, ее жизнь налаживается. Конечно, этого наглеца в ее планах на будущее не было. У ворот кладбища стояло немало машин, как всегда в выходные дни. Тала припарковалась, взяла сумку, пакет с принадлежностями для уборки могил и направилась сначала к бабушке, затем на могилу мужа, где ей стало почему-то стыдно.

«Дорогой, прости, но я в мыслях изменила тебе. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это факт…»

Затем Тала перешла к захоронению четы Храмцовских и принялась тщательно пропалывать сорняки.

– Вот вы и пришли! – раздался голос за спиной.

Тала, испуганно оглянувшись, увидела одинокого старичка. Тала его как-то видела, он служил на этом кладбище.

– Хороший человек был Эрик Игоревич, душевный, – кивнул он на свежую могилу. – Вот супругу его не знал, а он-то часто захаживал к нам, как и ты, дочка.

– Да, я тоже с ним общалась, – согласилась Тала.

– Он, что ли, просил прибираться?

– Сама решила, – отвернулась Тала.

– Я что подошел, вторую субботу тебя жду. Тебе письмо, дочка.

«Сегодня прямо особый день, завалили письмами, – подумала она, – и если первое послание было неплохим, будем надеяться, что и второе тоже приятное».

– А что в письме?

– Не знаю. Передал мне его ныне покойный Эрик Игоревич, может, предчувствовал свою кончину… Я чужих писем не читаю.

Старик достал смятый конверт и отдал ей слегка трясущимися руками.

– Я вам что-нибудь должна?

– Да боже упаси! На мне что, креста нет? Это же последняя воля усопшего!

Старик оторвался от ограды и пошел, что-то ворча себе под нос.

Заинтригованная Тала разорвала конверт.

Дорогая Эстела!

Если ты читаешь это письмо, значит, я уже лежу рядом со своей дорогой Сонечкой, а поэтому отнесись к моему посланию серьезно. Я сделал свой выбор и завещал все свое имущество и бизнес тебе. Ты не смеешь от этого отказываться ни под каким давлением и ни под каким предлогом, это – моя воля!

Возможно, ты встретишься с моим сыном, и он будет просить тебя отдать наследство. Я запрещаю тебе это делать. Бери и владей! Помоги одной хорошей женщине Балакшиной Татьяне и остерегайся другого моего сотрудника Баранова Ивана. Ты серьезная и порядочная девушка, наверное, продолжаешь следить за могилами. Благослави тебя Бог. Я бы все отдал, чтобы у меня была такая дочь, ведь мой родной сын не заслуживает уважения. Он продаст дело моей жизни, принадлежащие мне произведения искусства, а я хочу, чтобы они сохранились, а с ними и частичка нас с Соней.

Эрик Игоревич.

Потрясенная Тала еще несколько минут смотрела на листок бумаги.

«Они все с ума посходили? Хотят и меня довести до сумасшествия? Такие новости одна за другой. Какое наследство? Зачем? Эрик Игоревич, зачем вы все это затеяли? Я не хочу объясняться с вашим сыном. Да, вы были хорошим психологом, знали, что я не смогу отказаться выполнить последнюю волю покойного. Но где гарантия, что вы не совершаете ошибки, лишая наследства единственного сына? Нет… я, пожалуй, не буду проявлять рвение по вступлению в наследство», – решила Тала и занялась обычным для этого места делом – стала раскладывать цветы по могилам.

– Эстела, полагаю? – снова раздался мужской голос, на этот раз с легким акцентом и с пренебрежительной интонацией.

«Нет, впору нанимать секретаря, чтобы записывать людей ко мне на прием», – подумала Тала, настороженно разглядывая высокого мужчину с гладко зачесанными черными волосами и презрительным взглядом красивых глаз.

– Да, я слушаю. Что вы хотите? Мы знакомы?

– Думаю, что ты была знакома с моим отцом и очень близко знакома, если он оставил тебе все имущество. Вот смотрю на тебя и удивляюсь, чем ты так старика ублажила? Ни кожи, ни рожи, прикинулась, наверное, райской птичкой или тебе добро досталось за прополку этих могильных холмиков?

– Как вы можете так говорить? Здесь же ваши родители похоронены! – поняла она, что перед ней стоит Руслан – сын Храмцовских собственной персоной.

– Ишь, какая заступница! Может быть, ты меня тоже полюбишь, я все-таки моложе своего отца буду!

– Я не хочу с вами разговаривать! – отвернулась Тала.

– А… мы с гонором! Только халявного богатства хочешь! Я целый месяц бегал по нотариусам, чтобы аннулировать завещание, предлагал любые деньги, но безрезультатно! Остается одно – ты должна отказаться от наследства в мою пользу.

– Я не буду ничего делать! – решительно произнесла она, хотя минутой раньше думала совсем по-другому. – И вы меня не заставите!

– Еще как заставлю, тварь!

Руслан перемахнул через ограду, вплотную подошел к Тале, схватил за локоть и грубо притянул к себе.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась она.

Он сильно наотмашь ударил ее по лицу. Тала вскрикнула, слезы мгновенно брызнули из глаз.

– Вы что?!

– Не рыпайся, тварь гулящая, мне терять нечего, я должен вернуться в Америку с деньгами, – злобно шипел он ей в ухо.

Сначала от неожиданности и боли Тала не сопротивлялась, но затем попыталась вырваться. Однако Руслан крепко ее держал, а в бок уперлось что-то твердое и острое.

– Не дергайся, у меня нож! Быстро пошла на выход. И без глупостей, а то вспорю, как корову на бойне, и не увидишь моих денег.

Тале ничего не оставалось, как подчиниться. Она оторопела от нахлынувшего на нее страха и просто от волчьего напора Руслана. Словно тряпичную куклу дотащил он ее до стоянки.

– Что, стерва, думаешь, как королева поедешь? С папиком моим, наверное, сладко каталось? Ну-ка быстро полезай в багажник!

Он открыл просторный багажник арендованной машины и, подняв легкую, как перышко, Талу, впихнул ее внутрь. Она, все еще не веря в реальность происходящего, не успела до конца сгруппироваться и получила крышкой по худым коленкам. Езда в таком «салоне» по колдобистой дороге ей тоже не понравилась, это не было похоже на прогулку не только в анатомическом кресле автомобиля Юрия, но даже и в ее маленькой, доброй «Оке». Она задыхалась, грязные тряпки источали запах бензина и машинного масла. Ее руки и ноги постоянно стукалась обо все углы.

«Бедный Эрик Игоревич! Сейчас я поняла, почему он не хотел иметь никаких дел с сыном, он же у него настоящий преступник! Интересно, если бы он знал, что мне грозит, то завещал бы мне свое имущество? Не легче ли мне от всего отказаться и остаться в живых… А оставит ли этот зверюга меня теперь в живых? Что он со мной будет делать? Больно же он меня ударил, садист! Если бы не это слезное письмо его отца, я бы сразу отдала наследство», – размышляла Тала, пытаясь не замечать пульсирующей головной боли.