Онлайн книга «Crime story №10»
|
– Как не знать, – вздохнула Лара, – я везде побывала, даже в «Виту» смогла Нину на три месяца пристроить, у них есть благотворительная программа, берут на небольшое время бедных детей на реабилитацию. Получив полный список номеров, я начала обзвон с некоммерческих учреждений. Олег чисто одет, у него новая куртка, нестоптанные ботинки, незаношенные джинсы и рубашка. Но вещи недорогие, значит, родители не обладают большими средствами, и еще на мысль об ограниченных возможностях семьи наводила его прическа. Мальчика не постригли, а побрили машинкой, значит, не могли пригласить парикмахера. Причесать ребенка, не терпящего чужих прикосновений, обойдется вам очень дорого в прямом смысле этого слова. Я опрометчиво попыталась погладить Олега по голове и сейчас ощущаю, как опухает мой глаз. В центрах, где пытались реабилитировать детей с проблемами развития, работали на редкость приветливые люди. Никто из отвечавших не нагрубил мне, не возмущался, наоборот, администраторы пытались изо всех сил помочь, но в конце концов ответ звучал одинаково: – Мальчик пятнадцати лет, гениально копирующий картины? Нет, не знаем такого. – Глупая идея, – скорчила гримасу Надежда, когда у меня остался только один непроверенный номер, – может, он дома сидит безвылазно? – Кто-то же научил Олега пользоваться карандашом, он не выглядит истощенным и забитым, у него скорее всего заботливая мама, она явно должна водить сына в какой-то центр, – не сдалась я и позвонила в «Виту». – Нет, – сказала женщина, представившаяся Алисой Сергеевной, – хотя давайте уточним, сколько ему лет? – Он сказал пятнадцать, но думаю, меньше, – ощущая жуткую усталость, сказала я, – у подростка, похоже, пока не началось бурное половое развитие, он маленький, щуплый, как девочка. – И хорошо он рисует? – На моих глазах гениально скопировал картину Перова «Тройка», уменьшил ее до размера листа А-четыре. Может, вспомните кого-то, способного на такое? – М-м-м, – протянула Алиса Сергеевна, – к нам ходит Роза Никитина, гениальная девочка, и мама у нее замечательная, самоотверженная, любящая. Роза обладает феноменальной зрительной памятью, один раз взглянет на картину и воспроизводит ее вплоть до мелких деталей. Девочка разносторонне одарена, в придачу к таланту живописца имеет математические способности. Но сейчас она отдыхает с отцом где-то за границей. Люся, мама Розочки, заболела, а отец у девочки богатый бизнесмен, он… – Простите, – рискнула я прервать Алису Сергеевну, – мне нужен мальчик. – Увы, таких нет, – расстроилась та. – Спасибо, – поблагодарила я и пошла в комнату. Олег неожиданно обнаружился около книжного шкафа. Мальчик держал в руках большой альбом с иллюстрациями. – Вещь дорогая, – забеспокоилась пришедшая за мной старуха, – еще испачкает. Я отмахнулась от жадной бабки, как от противно зудящей мухи, и сказала Олегу: – Замечательное издание. – Пять, – ответил мальчик, – сорок три. Я посмотрела в раскрытую книгу. – Верно, ты рассматриваешь сорок третью страницу, на ней помещен снимок щенков. Я люблю собак, а ты? – Красный, – одобрил мальчик. – Красный, – подхватила я. Олег посмотрел на шкаф. – Пятый. Я проследила за его взглядом, увидела пустое место в ряду книг и воскликнула: – Поняла! Ты взял пятую книгу с первой полки и открыл ее на сорок третьей странице. – Конфета, – выпалил Олег. – Нет у меня сладкого – дорогое оно, – выступила в своем духе Надежда. – Он не хочет конфет, – тихо сказала я, – а хвалит меня за сообразительность. Олег вернулся к столу, сел, стал быстро водить карандашом по бумаге и вдруг сказал: – Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести. Девять. Я глянула на шкаф. Черт возьми, неужели я наконец-то сообразила, о чем бедняга давно толковал? Я начала двигать книги. – Эй, эй, – забеспокоилась Надежда Петровна, – не хватай тома! Что ты делаешь? – Отсчитываю сто двадцать четвертую, – бросила я и вытащила… «Словарь имен и фамилий». – На работе мне подарили, когда Лариска родилась, – пояснила старуха, – я литературу люблю, вон сколько книг насобирала, думала, дочери останутся. Я открыла семьдесят восьмую страницу, глаза пробежали по тексту: «Роза. Мила, очаровательна, пользуется успехом у мужчин». – Роза, – произнесла я, – Роза. Олег положил карандаш. – Семьдесят восемь. Но я уже листала словарь дальше и быстро добралась до двухсотой страницы. «Фамилия Никитин является исконно русской». Я чуть не выронила словарь. Роза Никитина. Олег поднес руки к горлу, я вернулась к началу и на листе с цифрой девять прочитала: – «Имена для девочек». Ты не Олег! Ты Роза Никитина! Девочка из центра «Вита»! Гениальная рисовальщица и математик. Господи, милая, солнышко, сколько же времени ты пыталась объяснить мне истину! Кто тебя побрил? Зачем? – Миллион, – сказала Роза, – а вж… вж… вж… сто шестьдесят, сто десять, вж… вж… вж… Я вцепилась в телефон и позвонила Алисе Сергеевне. – Что? Что? – бестолково спрашивала Надежда. – Ничего не понимаю! Через два часа в квартиру ворвалась дама в пальто с воротничком из норки. – Я Анна Михайловна, бабушка Розы, – задыхаясь, произнесла она, – где девочка? – Баба, – раздалось из коридора, – баба. Анна Михайловна схватилась за сердце. – Розочка! Кто тебя так изуродовал? Девочка приблизилась к старушке. – В вашем окружении есть человек, который страдает гипертонией, постоянно проверяет давление, оно у него стабильно держится на цифрах сто шестьдесят – сто десять? – спросила я. – Отец Розы Игорь, – мигом ответила Анна Михайловна, – он развелся с Люсенькой через год после рождения Розочки. Игорь богатый человек, платит за обучение дочери. Люсенька заболела, попала в больницу, я сижу около нее, а Игорь согласился подержать дочь у себя в доме, взял ее на месяц. – Похоже, ваш зять решил избавиться от ребенка, – осторожно предположила я. Анна Михайловна расплакалась. – Он недавно женился, его супруга очень недовольна тем, что Игорь дает деньги для Розы, она нам звонила, требовала: «Прекратите вымогательство, девочке никогда не стать нормальной». Когда Люсенька заболела, я очень не хотела отдавать Розочку отцу, но выхода не было! – Понимаю, – кивнула я, – ваш зять под влиянием новой супруги задумал убрать девочку. |