Онлайн книга «Crime story №10»
|
Марина замерла с занесенной для шага ногой. – Твой Прокоп всего лишь кусок камня, – не оборачиваясь, сказала она. – И потом… – Марина обернулась и посмотрела юноше прямо в глаза. – Никто не давал тебе права мне «тыкать». – Мое имя Гамлет, – сказал юноша. Марина Викторовна расхохоталась. Его зовут Гамлет! Гамлет, который просит у каменного Прокопа, чтобы дождь кончился и она, Марина, влюбилась в него! Хохоча, она побежала к машине, проклиная себя за неосторожность и безрассудство. Только маньяки бродят по таким диким, безлюдным пляжам. Только маньяки и сумасшедшие. Машина с пробуксовкой рванула с места, в считаные секунды развив скорость сто двадцать километров в час. Он нагнал ее на своем стареньком «жигуле» через пять минут. Нагнал, поравнялся и крикнул в открытое окно: – Может, посидим в «Сакуре»? Тут недалеко есть отличное кафе! Марина Викторовна засомневалась – а вдруг он не маньяк? Вдруг не сумасшедший? А классный парень со странным именем Гамлет, лелеющий детскую мечту о всемогущем старике, исполняющем любые желания? Марина Викторовна немного притормозила. – В принципе, я не против бокала вина! – перекричала она бьющий в лицо встречный ветер. – Тогда за мной! – Он прибавил газу, уходя вперед. Да, все это смахивало на пролог легкомысленного романчика, длина которого в лучшем случае – лето. Марина Викторовна тоже прибавила скорость. Приключение начинало ей нравиться. В «Сакуре» они нашли закуток, скрытый от чужих глаз. Впрочем, скрываться практически не от кого, здесь было немноголюдно. Они пили молча, она – мартини, он – пиво. Почти не закусывали – зачем? Алкоголь являлся ступенькой к сближению, и еда, даже самая легкая, была тут ни при чем. Он, как водится, пожирал Марину глазами. Она не утруждала себя кокетством. После третьего бокала мартини Марина Викторовна призналась, что ее настоящее имя – Офелия… Гамлет расхохотался, дерзко схватил ее за руку и не менее дерзко впился поцелуем. Разумеется, в губы, помада с которых давно осталась на тонком стекле бокалов. – Пойдем потанцуем, – предложил он. – Пойдем, – согласилась она, и они, обнявшись, полчаса протоптались в середине зала под тягучий изысканный блюз. Приключение нравилось Марине все больше и больше. Ее очаровали эти волосы, губы, глаза, плечи, запах и имя. В особенности имя. Будет потом что вспомнить. Не рассказать, а именно вспомнить, потому что она никогда никому не рассказывала о своих коротких романчиках с юношами призывного возраста. – Где ты остановилась? – шепотом спросил он ее. – В сарае, – засмеялась она. – В милом сарае, где, когда идет дождь, протекает крыша. Вас познакомить? – Конечно. Сарай с дырявой крышей – это экзотика, ради которой я готов пожертвовать номером люкс в лучшей гостинице! Как будто у тебя есть деньги на люкс, усмехнулась про себя Марина, но вслух этого не сказала. Она схватила Гамлета за руку и потащила к своей машине. – Ты сможешь рулить? – протянула она ему ключи от машины. – Смогу. Кружка пива для меня ерунда. – Тогда садись за руль, а свою машину брось здесь, заберешь ее завтра. Она привыкла командовать юнцами, и они всегда подчинялись ей, как солдаты генералу. Вот и этот радостно прыгнул за руль, завел движок и, виртуозно выехав со стоянки, погнал кабриолет вперед, к теткиному сараю. Калитка скрипела, как проклятая, когда они, хохоча и отталкивая друг друга, неумело и пьяно открывали ее. Таз, проклятый жестяной таз загремел и перевернулся, потому что вспомнить о его существовании после пляжа, мартини и очень интимного танца оказалось немыслимо, а в сарае было темно, как в погребе, – маленькое окошко совсем не пропускало скудного света крымской ночи. Марина Викторовна, шаря по стене, поискала выключатель. – Не надо, – остановил ее Гамлет, проводя рукой по рыжему парику. – Зачем нам свет? – Действительно, ни к чему, – засмеялась Марина, плюхаясь на продавленную кровать с жестким ковровым покрывалом. Он не стал набрасываться на нее с мальчишеским рвением. Не стал сдирать с нее одежду и, играя бицепсами, валить на подушки, подтверждая статус крымского мачо. Он сел напротив, включил мобильник и направил его голубой свет ей в лицо. – А почему у тебя нет веснушек? – задал он вопрос, которого она ожидала меньше всего. – Что?! Что ты имеешь в виду? – У всех рыжих всегда есть веснушки, а у тебя нет! – Я их вывела. Сейчас это не проблема. – Неправда. Вывести веснушки – большая проблема. Даже если от них удается избавиться на лице, они остаются на плечах, на руках, на груди… Марина Викторовна выхватила у него телефон и захлопнула крышку, чтобы голубой свет рентгеном не просвечивал ее тайны и недомолвки. – Мы пришли сюда, чтобы разбираться в проблемах рыжих? – томно спросила она, обхватив его руками за шею. – А еще у рыжих почти всегда зеленые глаза, – не унимался юнец, даже не думая набрасываться на нее в страстном порыве. – И они предпочитают носить зеленое и коричневое, а не розовое и серое! Ни одна рыжая не наденет розовый сарафан, розовые сережки и не накрасит губы розовой помадой. Это убьет ее кожу и цвет волос. Марина Викторовна оттолкнула его от себя. Дикое раздражение охватило ее. Роман с юнцом не клеился, юнец все же оказался с приветом, а может, и вовсе гомосексуалистом? А может, в свои тридцать пять она не такой уж лакомый кусочек для юного Гамлета? Эта мысль усилила раздражение, хмель как рукой сняло. – Уходи, – сказала Марина Викторовна. – Мне не нравится, когда беспардонно лезут на мою личную женскую территорию, особенно такие сопляки, как ты… Он забрал у нее свой телефон и встал. – Сними парик, – попросил Гамлет. – Сними! Я все равно сразу узнал тебя. – Пошел вон! – закричала Марина Викторовна и швырнула в него подушку. Он без труда увернулся от мягкого снаряда, и подушка упала на перевернутый таз. – Я уйду, – тихо сказал Гамлет. – Уйду, но утром дам интервью всем газетам, что переспал с самой Мариной Кравец, которая инкогнито находится в нашем городе и которую… убили два года назад в тихом безлюдном местечке под названием бухта Дьявола! – Что?! – Марина Викторовна почувствовала тошноту. – Ты сумасшедший?! – она с ногами забралась на кровать и выставила перед собой другую подушку – щит ненадежный, но все-таки… Вот тебе – лето. |