Онлайн книга «Шторм на Крите»
– Надо подумать. Но, боюсь, я испорчу тебе статистику: моя матушка прекрасно готовит. – Вот! – воскликнула Юля, подняв палец. – Что? – Так там и написано. Взрослея, люди начинают скучать по еде, которую им готовила мама. И считают ее еду самой вкусной. – Да? – Да! Особенно ярко это проявляется у мужчин. – А у тебя это тоже проявляется? – Нет. У меня другое. Я заметила, что, когда у меня настроение хорошее, мне все нравится и кажется, что еда вкусная. А если настроение плохое, то и еда кажется невкусной. А у тебя как? – Я бы хотел, чтобы у тебя всегда было прекрасное настроение, – он поцеловал ее в плечо. Юля рассмеялась. – А серьезно? Он пожал плечами. – По-моему, я не прихотлив в еде. Юля посмотрела на него во все глаза и звонко захохотала. – Что? Что я такого сказал? – Это ты-то неприхотлив? – А что? Разве нет? Она засмеялась еще звонче. – Да я в жизни не встречала большего привереду! – Привереду? Как это? Почему? – Да ты же есть не будешь, если тебе столик не нравится, или компания рядом шумная сидит, не говоря уже о еде! Антон Ильич не знал, что ответить. – Это плохо? – робко поинтересовался он. Она перестала смеяться и чмокнула его в щеку. – Да нет, не плохо. – Ну, слава богу. – Просто я задаю себе вопрос: это какая же женщина должна быть рядом с таким гурманом? – И какая? – О-о! – она махнула рукой, мол, всего и не перечислить. – Ну расскажи, пожалуйста. Мне очень интересно. – Тут много требований. Как минимум, она должна отлично готовить. – Та-ак. Что еще? – Разбираться в итальянской кухне, потому что она тебе нравится. – Хорошо. Все? – Нет, конечно. – А что еще? – Самое главное не это. Самое главное, она должна обладать тонким вкусом, уметь красиво сервировать стол, подавать еду. Так сказать, создавать атмосферу. Да, и еще сама выглядеть соответствующе. А это, я тебе скажу, не так-то просто. Тут нужен настоящий талант! Не каждой женщине это дано. – Отлично. Мне нравится, как ты говоришь. – Правда? – она рассмеялась. – И у тебя есть на примете такая девушка? Она расхохоталась еще звонче. – У меня-то нет, – сквозь хохот проговорила она. – Главное, чтобы у тебя она была! – А у меня она есть. – Правда? – Да. Вот она. – Не-е-т! – Почему? – Нет, нет, нет! – Юля замахала обеими руками. – Я не такая! – Да, ты права. Ты не такая. Она перестала хохотать и посмотрела на него. Антон Ильич тоже перестал шутить и взял ее за руку: – Ты лучше. Он произнес это серьезно, и по тону его, и по взгляду правдивых и открыто глядящих глаз ясно было, что он говорит со всей откровенностью, ибо и в самом деле так считает. Юля смутилась, не зная, что сказать, щеки у нее вспыхнули, и она заговорила, уже без шуток, как будто оправдываясь: – Я… я, правда, не очень умею готовить. Нет, конечно, суп сварить я смогу, и картошку пожарить… Завтрак какой-нибудь сделать. Но что-то такое особенное, нет. Я пробовала как-то, давно еще, книжки кулинарные покупала, рецепты собирала, но у меня ничего не вышло. Как-то невкусно получается. Знаешь, все вроде по рецепту, но вкуса нет. И я забросила. Антон Ильич улыбнулся, поднес к губам ее ладонь и поцеловал: – Тебе не нужно готовить. – Почему? – Потому что ты и так слишком прекрасна. Она засмеялась. – Но ведь женщина должна уметь готовить! Разве нет? Он покачал головой. – Ну как же! Разве тебе не хочется, чтобы она готовила для тебя, ждала тебя с работы с накрытым столом, вкусным ужином? Признайся, ведь каждому мужчине хочется этого! И тебе тоже, разве нет? – Только если ей самой этого хочется. – А если ей не хочется? – Тогда не надо. – И что же тогда? Антон Ильич снова поцеловал ее ладонь, которую все еще не выпускал из своих рук. – Поверь, мне уже достаточно лет, чтобы понимать, что не это в женщине главное. Юля внимательно посмотрела на него, и в глазах ее засветилось понимание чего-то нового, как будто сейчас только она осознала, что он был не просто ухажер, очередной ее поклонник, а мужчина, который был старше нее и опытнее; без сомнения, он знал женщин, и, вполне возможно, во многих вещах он разбирался лучше нее. На лице ее проступило нечто похожее на уважение и одновременно любопытство, словно ее так и подмывало спросить, а что же, что в женщине главное? Но она сдержалась, не решившись спросить, и заговорила о другом. – Вот чего я совсем не выношу, так это мытье посуды. С детства ненавижу это занятие. – Не волнуйся, тебе не придется мыть посуду. Я тебе обещаю. – Да? – У меня стоит посудомоечная машина. А в крайнем случае, я и сам могу помыть. Мне это не трудно. Даю тебе честное слово, что тебе не придется заниматься посудой. Она попыталась засмеяться снова, но Антон Ильич смотрел на нее так прямо и говорил так уверенно, как будто все уже решил, и она опять смутилась и отвела глаза. – Ты так говоришь… – Как? Она глянула на него и озорно улыбнулась: – Звучит как приглашение. – Это и есть приглашение. – Антон, – она вытащила ладонь из его рук. – Что? – Ты меня пугаешь. – Тебе так страшно со мной? Она захохотала, но только чтобы перевести все в шутку и не продолжать этот разговор, напугавший ее своей серьезностью, и попросила: – Давай еще кофе закажем? Антон Ильич и не собирался настаивать. Когда принесли напитки, он выпил свой и поднялся с места. – Ты пей, я сейчас приду. Он вышел на улицу и быстрым шагом спустился вниз, туда, откуда они пришли сегодня с Юлей. Ему хотелось сделать для нее что-нибудь приятное, и он подумал сначала купить ей цветы, но вспомнил, что в номере у них и так стояли розы. Тогда в голову ему пришла идея получше. – Что это? – спросила Юля, когда он вернулся. |