Книга У каждого свой путь в Харад, страница 102 – Анна Р. Хан

– Подожди, это мы еще не искали.

– Так, Груць, не факт, что если мы поищем, то не найдем и девчонку с харадцем уже холодными. Может, Патлатый их в лесу порешил.

Груць фыркнул:

– Патлатый – и порешил? В спину выстрелить или в безоружного – это да, но чтобы один на один с кем-то выйти… Это не про него, одним словом.

Хпаку с Кривдой очень быстро наскучили рассуждения Груця. Судьба Патлатого их особо не интересовала. И они подключились к спору земляков, пытаясь выяснить, кому придется в случае чего копать мерзлую землю.

Хат с Ширудом смотрели то на одного выразительно жестикулирующего спорщика, то на другого.

– А может, он еще жив? – вдруг предположил Шируд. Он спрыгнул с седла и склонился над трупом. Потловчане разом замолчали и с интересом воззрились на труп.

– Да ты что! Ты посмотри, как его перемололо всего! И болт прямо из башки торчит – до самих металлических перьев вошел. – Хат покачал головой, поражаясь тому, какой все-таки странный этот Шируд и насколько легковерные люди потловчане. – А вы сразу сомневаться начали, не успел он и слова сказать? Думаете, кучер этот сейчас вот встанет, отряхнется и пойдет?

– Ну, знаешь, – наморщив лоб, Хпак поскреб рыжеватую бороду, – сомневаться – это не грех вроде как.

– Как это не грех? В этом случае это не глупость даже, а именно грех. Перед вами окоченевший труп, вы настолько уверены, что даже собираетесь закопать его, но стоит кому-нибудь рядом сказать пусть даже и очевидную чушь, сразу же начинаете сомневаться. И так во всем!

– Тю… – протянул Кривда, присмотревшись к действиям Шируда. – Да он просто обшмонать хотел мертвяка! Что, и так сказать не мог? А тоже – проверять полез, живой ли…

– Я просто смотрю, куда он ранен! – взвился Шируд.

– Э, потише, брат! – Год примиряюще поднял ладони обеих рук. – Не кипятись!

– Да ничего такого – разницы нет, кому карманы чистить, живому или мертвому, – произнес Рижеч, пожав плечами.

– А вот и нет! Еще как есть, – вмешался Хпак. – Мертвяку все, что берешь, уже без надобности, так что это даже лучше, чем у живого. Так получается, что ты как бы наследник его. – Хпак кивнул, указывая на тело.

Год снова зацокал языком, и компания опять пустилась в рассуждения. На сей раз о том, в каком воровстве меньше греха.

Хат покачал головой. В новую дискуссию он не вступал и не произнес больше ни слова. Он старался вообще не влезать в разговоры потловчан, понимая, что их беседы носят в большинстве случаев чисто риторический характер.

Он уже знал, что они просто любили пространно рассуждать или же азартно противостоять кому-то в беседе. До бешеной пены могла отстаиваться заявленная сегодня точка зрения, а назавтра спорщик мог искренне отрицать не только ее, но даже свое участие в споре. Причем земляки, к свидетельству которых прибегали, всегда становились на сторону своего. И даже те, кого и близко рядом не было, клялись и божились, что слышали все своими ушами.

Если они устраивали разборки между собой, лучше было вообще не вмешиваться, в любом случае всегда останешься крайним. Как бы они ни были готовы перегрызть друг другу глотки, чуть стихал накал страстей, потловчане объединялись и, прибегнув к своей неизменной, крайне извращенной логике, очень быстро находили козла отпущения. Виноватым во всем оказывался влезший не в свое дело чужак.

Попав пару раз из-за подобных разговоров в совершенно идиотское положение, Хат для себя усвоил, что самая лучшая тактика поведения с этими ребятами – это политика молчаливого невмешательства. Он высказывался только в крайних случаях, когда их спор касался его лично.

Шируд злобно сощурился, собираясь сказать что-то в ответ на замечание Хпака. Но тот уже отвлекся на Рижеча, а Год, закончив очередную тираду, спрыгнул с лошади и, вытащив из кармана нож, распорол на вознице тулуп.

– Раз тебе его добро без надобности, – философски произнес он, – то мне так может очень даже пригодиться.

Хат поморщился и отъехал от новоявленного мародера. У ели напротив он заметил торчавшие одна над другой поломанные ветви. Перевел взгляд вниз и разглядел под шапкой осыпавшегося с хвойных веток снега еще одно тело. Он присвистнул и крикнул:

– Эй, Груць! – Груць и Рылец как по команде одновременно оглянулись сначала на Хата, а потом глянули в сторону, куда указывала рукоять его хлыста. Рылец сидел на лошади, потому ему было лучше видно, и он первый узнал ткань плаща, принадлежавшего Патлатому.

– Похоже, все-таки могилу копать придется, – произнес Рылец. – Не зря они завелись про похороны.

Груць и Шируд подбежали к Патлатому одновременно.

У самого молодого участника банды от изумления округлились глаза:

– Это как он его снял? Ничего себе… – Шируд задрал голову и оглядел сосну, на которой прятался Патлатый. – Груць, ты только глянь, на какой высоте он сидел! А он тесак свой кинул вон аж откуда… Вот это силища! – В голосе звучало неподдельное восхищение мальчишки.

Груць опустился на колени. Несмотря на свою прежнюю оценку человеческих качеств, сделанную им за время знакомства с Патлатым, сейчас у него защемило сердце. Он ударил себя по бедру:

– Скотина! Я же говорил тебе, все надо делать тихо и красиво! И всегда лучше воровать, чем грабить. А ты грабить полез! Один и днем! Дубина, Патлатый!

– Все, похоже, мы действительно приехали, – сказал Хат. – Спешивайтесь там все, – крикнул он в сторону потловчан. – Патлатого нашли.

– Да ну… – на разные лады выдохнули одновременно Кривда, Рижеч, Год и Хпак.

Повисла гнетущая тишина. Сомкнулся круг стоящих вокруг тела бывшего соратника мужчин.

Рылец и Шируд помогли Груцю перевернуть труп. Шируд, придерживающий плечи, нахмурился, вглядываясь в посеревшее лицо Патлатого.

– Послушайте, по-моему, он не умер, – вдруг нарушил он всеобщее молчание.

– Тьфу ты! – плюнул Год.

– Вот ведь! – сказал Кривда.

Рижеч коротко выругался, а Хпак звонко ударил себя по лбу.

– Ты больной? – риторически спросил Хат. – Переклинило тебя?

– Я тебя сейчас собственными руками придушу, – глухо пообещал Груць, злобно глядя на Шируда. – И похороню в обнимку с Патлатым, если ты не успокоишься.

– Может, это у него такие шутки? – предположил Хат, прикоснувшись к плечу Рыльца, словно апеллируя к чувству юмора, не покидающему товарища.

– А может, это он все-таки нарывается? – Вопросом не вопрос ответил не менее мрачный, чем Груць, Рылец.

Но Шируд останавливаться не собирался.

– Я заметил, что шея у него теплая под шарфом! Точно говорю! А морда зеленая и ледяная оттого, что он ею в снег шмякнулся!

– А то, что из этой шеи рукоятка ножа торчит с тебя ростом, ты не заметил, случайно? – рявкнул Груць, но пальцы его, вопреки словам, пробежались по шее лежащего перед ним тела. Он пытался нащупать пульс.