Книга Новый век начался с понедельника, страница 83 – Александр Омельянюк

– «Так это ж воздушно-капельным путём…».

И не давая Ивану возразить на эту чушь, он тут же окончательно пригвоздил того к доске позора:

– «… от тебя!».

Заржавший от такого неожиданного окончания дискуссии, Алексей чуть было нечаянно не нажал на тормоз, и тут же схохмил сам:

– «Вы хоть заранее предупреждайте меня об этом!».

Но Иван Гаврилович опять решил сумничать:

– «Тише едешь…».

Но Платон его бесцеремонно перебил:

– «… с крышей будешь!».

– «Ха-ха-ха-ха!» – закатилась весёлая троица.

Вскоре они перегрузили товар с машины на машину и уставшие, но довольные втроём отбыли в офис.

Но по дороге, утомившийся Гудин, как обычно в таких случаях, начал цепляться к Платону, как будто тот являлся виновником его старческой немощи:

– «Сейчас приедем, и Надька нас поведёт в ресторан! Вот ты наешься! Ты же пожрать любишь!» – смаковал он предстоящую трапезу, брызжа слюной в направлении, не реагирующего на него и, как обычно, от безделья дремлющего Платона.

– «Ты только ей не говори, что было легко! А то ты всегда воображаешь: да делать было не фига втроём, я бы и один справился!» – продолжал он поучать и совестить уже не слышавшего его Платона.

После большой и тяжёлой работы Надежда Сергеевна действительно, по обыкновению, кроме небольшой премии участникам перегрузки, устраивала для всего коллектива и комплексный обед.

Это были или разнообразно большие закупки продуктов для обеда в офисе, или посещение дневного ресторана.

Вот и на этот раз она предложила сходить в ресторан «Дрова»:

– «Что-то у меня сегодня голова разболелась? Видимо, была какая-то природная катаклизьма?! Погода так колебается! Давайте сегодня сходим в ресторан! Выпить хочется! А то мне здесь есть уже обрыгло!».

Коллеги возбуждённо загалдели, предлагая различные варианты выпивки.

– «Да, нет! Пиво будем! Мы не прихо́тливые!» – бесцеремонно решила за всех начальница.

Но даже в этот, почти предпраздничный момент, Гудин не упустил случая, чтобы не уколоть и даже прилюдно не оскорбить, встающего с дивана, и освобождающего ему его рабочее место, Платона, ещё и наслаждаясь при этом своим остроумием:

– «Платон! Это от твоей жопы отпечаток на диване остался?».

Но не тут-то было.

Под всеобщий хохот коллег, Платон, выходя из кабинета, тут же пригнул наглеца к соответствующей, так любимой проктологом, части человеческого тела:

– «А ты уже всё разнюхал!?».

Однако счастье быть задарма накормленными коснулось только неприхотливых сотрудников.

По распоряжению Надежды Сергеевны Марфа Ивановна осталась дежурной на телефоне.

Несогласный с таким дискриминационным подходом к сотрудникам, делящим их на высших и низших, и из солидарности с Марфой, отказался идти в ресторан и Платон.

Не озвучивая причину, он сослался, оставленной без пива и обеда, уборщице на усталость и потерю аппетита.

Когда же, уже одевшаяся в своём кабинете вместе с другими коллегами, Надежда своим пронзительным голосом позвала Платона, внутренне довольная поступком настоящего товарища, Марфа ответила той, пытаясь хоть как-то скрыть истинную причину его демарша:

– «А у него спина закружилась!».

Удивлённая начальница сама вошла в их кабинет и с плохо скрываемой обидой и удивлением спросила:

– «Платон! А почему ты с нами не идёшь в ресторан?».

– «Во-первых, мне надо отработать часы, потраченные на поликлинику. Во-вторых, тебе же больше достанется сока, а Гаврилычу – жратвы!» – вдруг вспомнил Платон прежние обиды, как бы невзначай закидывая огород Надежды булыжниками.

– «Ну, ладно! Тогда по очереди посидите на телефоне!» – не то довольная экономией средств, не то обиженная на ход конём – упрёки Платона, вполголоса резюмировала Надежда Павлова.

– «А чего это Платон не пошёл?» – с ехидцей спросил Гудин начальницу уже на улице.

– «Да у него, наверно, руки болят?!» – естественно предположила она, скрывая от всех истинные причины.

– «Боится, что ль, рюмку мимо рта пронести?!» – злорадно позлословил Алексей.

– «Да он просто устал, не выдержал!» – победоносно заключил, готовый всё вынести, в прямом и переносном смыслах, лишь бы дождаться очередной халявы, Иван Гаврилович.

– «Да ну! Тут, видимо, другая причина!?» – пробурчала себе под нос догадливая и наблюдательная Инна Иосифовна.

Как только квартет неприхотливо избранных удалился, Платон с Марфой принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.

– «А ты зря не пошёл! Есть ведь хочется? И наработал сколько?! Небось, Гавнилыч опять сачковал?!» – начала промывание его старых костей Марфа Ивановна.

– «Марф! Да моё воспитание просто не позволяет мне так подло поступать! Уж если идти, так всем вместе! А то – посиди на телефоне! Толку-то от твоего сидения?!».

– «Сказала б лучше, что рожу мою не хочет видеть!» – теперь обиделась на начальницу уборщица.

– «Да нет! Это всё от недостатка ума и культуры! Ну, ладно, давай схожу в магазин! Что тебе купить?».

Подкрепившись, Платон с Марфой продолжили свою беседу.

Начали с мужчин.

Платон пожаловался на Гудина.

Но Марфа сразу внесла ясность в их отношения:

– «Вы всё время пререкаетесь, как два старых пердуна!».

– «Но ведь другому человеку свою голову не пришьёшь и свои мозги не вставишь!» – оправдывался Платон.

– «Да! Если и вставишь, то они вытекут из его дырявой головы!» – дополнила она Платона по поводу его высказываний в адрес Гудина.

В остальном Марфа полностью поддержал коллегу, не забыв и про Алексея:

– «Да они оба шизданутые! Только один в дурь, а другой в ум!».

Беседуя далее, Платон и Марфа невольно слушали радио.

Их внимание привлекла жалостливая песня «Моя женщина».

Их, в пылу разошедшихся, возмутила сопливая позиция певца, и, после обсуждения слов этой песни, Платон выдал свой, хулиганский вариант:

– «За пипиську квадратную, и за голову ватную я люблю свою женщину – куклу Барби мою!».

– «Хи-хи-хи!» – захихикала Марфа Ивановна.

– «Ну, ладно! Марф, иди домой, а я посижу! Мне всё равно на компьютере надо поработать!» – обрадовал её Платон.

Он начал распечатывать на принтере свои произведения и ещё приумножать их на ксероксе.