Онлайн книга «Девять королев»
|
Грациллоний остолбенел. Обручение? Уже? Ну конечно. Как он мог забыть? Должно быть, не хотел помнить. Когда умирает королева, знак немедля сходит на одну из весталок. Перед ним восемь женщин, а ведь Форсквилис на Сене… Ни за что! Когда Дахилис еще не похоронена! Призрачные фигуры вышли из-за алтаря и окружили его. Квинипилис осталась на месте. Одна из галликен, чуть спотыкаясь, подошла и встала рядом с королем. – На колени, – приказала старая галликена. Он мог уйти. Слабые женщины не удержат солдата. А у дверей ждут легионеры. Так вот просто – и конец всем его замыслам! Грациллоний опустился на колени рядом с избранной богами невестой. Молитва доносилась словно издалека. Еще гимны, новые славословия – хвала богам, короткие. Он услышал приказ откинуть вуаль с лица невесты. Повиновался. В тот же миг все его жены открыли лица. Он увидел знакомое испуганное личико, но не мог вспомнить, где видел его прежде. – Грациллоний, король Иса, в покорности богине, живущей в ней, и в почитании данной ей женственности, прими твою королеву Гвилвилис… II Во дворце устроили скромное пиршество, после которого семь галликен поцеловали свою новую Сестру и удалились. Слуги попросили ее благословения и почтительно проводили чету в спальню, где горело множество светильников. Празднество должно было состояться позже, когда дух прежней королевы покинет город. За столом говорили мало, а сам Грациллоний не произнес ни слова. Девушка сидела рядом с мужем, потупив глаза. Она едва прикоснулась к еде. Прощаясь, Бодилис отвела Грациллония в сторону и шепнула: – Будь с ней поласковей. Бедняжка совсем этого не хотела. Никому и в голову не приходило… Неисповедимы пути богини. – Чья она дочь? – с усилием спросил он. – Отец – Хоэль, а мать Морванилис, сестра Фенналис, так что девочка – двоюродная сестра Ланарвилис. Она рано потеряла мать. Добрая девчушка, но умом никогда не отличалась. Я помню, как она страдала от насмешек других, более одаренных учениц. Подруг у нее не было, и она вечно возилась с животными. Никто не сомневался, что она примет обет младшей жрицы, если только не найдется мужчины, который возьмет ее замуж ради приданого. И вот… не вини ее, Грациллоний. Будь с ней мягок, – глаза Бодилис глядели ему в душу. – Думаю, ты найдешь в себе силы… «Да, рядом с тобой можно быть сильным», – подумал Грациллоний. В спальне стоял аромат благовоний. От янтарных огней светильников расходились волны тепла. Ночной ветер за ставнями улегся. Гвилвилис стояла посреди комнаты в своем белом одеянии, сложив ладони на животе, склонив голову. Тонкие тусклые волосы плотно облегали удлиненный череп, острый кончик носа выдавался вперед. Высокая фигура с плоской грудью и тяжелыми бедрами казалась нескладной, и двигалась девушка несколько неуклюже. Надо же что-то сказать, – подумал Грациллоний. – Ну… Она не отозвалась. Грациллоний в растерянности заходил по комнате, сцепив руки за спиной. – Ну, не бойся, – говорил он. – Я не сделаю больно. Лучше скажи мне сама, как тебе больше нравится? Она еле слышно отозвалась: – Не знаю, король. У него загорелись щеки. Она ведь весталка, девственница, а он говорит с ней, как с опытной женщиной! Грациллоний откашлялся. – Тебе ведь что-то доставляет удовольствие: развлечения, интересные занятия, отдых от ежедневной работы? Хоть что-нибудь? – Не знаю, повелитель. – Уф-ф! Похоже… мне не сказали, как тебя звали раньше… – Сэсай, повелитель. Она даже не шевелилась! – А… – он вспомнил. – Ты была в Нимфеуме и провожала нас к дому стражи, когда… …когда Дахилис просила там благословения будущей дочери, и в ту ночь… они любили друг друга. Эта девушка ни в чем не виновата! Грациллоний шагнул к столику, плеснул в кубок неразбавленного вина. – Хочешь выпить? Налей себе. Девушка подняла взгляд и тут же поспешно отвела в сторону. – Нет, спасибо… Грациллоний в три глотка осушил кубок, почувствовал, что внутри у него разгорается огонь. Уснуть будет нелегко. Хорошо хоть, комната другая, не на той же постели, где они с Дахилис… – Почему тебе дали имя Гвилвилис? – Я… мне… королева Ланарвилис сказала, что можно. Это по маленькой деревеньке на холмах, так она сказала. У суффета Сорена там д-дом. – Хм… – Грациллоний потер подбородок. Он понемногу оттаивал. – Я так понимаю… когда появляется знак, ты кому-то говоришь об этом, сообщают Девятерым, и они вызывают тебя? – Да, повелитель, – она коснулась пальцами края ворота над грудью. – Я проснулась от огненной вспышки, и… и… – она с трудом сглотнула, на глазах блеснули слезы. – Я так испугалась. Грациллонию стало жаль девчонку. Он поставил кубок, подошел к ней, положил руку на плечо, а другой приподнял за подбородок. – Не бойся, – повторил он, глядя ей в лицо. – Это милость богини. – Они… были добры ко мне… но… почему меня? – она задрожала. – Я ничего не знаю. – Научишься, – утешил Грациллоний. – Белисама, уж конечно, знает, что делает, – в глубине души Грациллоний в этом весьма сомневался. Он похлопал невесту по плечу. – Держись. Она сделала движение, словно хотела обнять, но тут же отпрянула. – Мой повелитель так добр… О-о-ох, – девушка шмыгнула носом и снова сглотнула, сдерживая слезы. Грациллоний отпустил ее, налил себе еще вина. Ему и самому приходилось нелегко. Он заговорил, не оборачиваясь: – У тебя был трудный день, Гвилвилис. Не пора ли на покой? – Да, мой король. По-прежнему не оборачиваясь, Грациллоний сказал, помолчав: – Ты должна понять. Я пережил тяжелую потерю. Конечно, это потеря для всего Иса, но для меня… пойми правильно… сегодня ночью мы просто будем спать… и еще какое-то время. – Да, повелитель. Быть может, богиня все же смилостивилась над ним. Этой простушке в голову не придет требовать… Он допил вино и обернулся. Она уже разделась и стояла у кровати обнаженная. Животик у нее был потолще, чем пристало такой юной девушке, но кожа чистая, ягодицы округлые, а ноги, как стволы молодых деревьев. Над грудью горел багровый полумесяц. Гвилвилис слабо улыбнулась. – Как пожелает король, – сказала она безучастно. – Будем спать, – резко бросил он и прошел по комнате, задувая светильники. За его спиной зашуршала простыня. Невеста скользнула в постель. Грациллоний разделся в темноте, оставил одежду на полу и улегся на ощупь. |