Книга Потерянная, страница 46 – Марго Генер

Рыжий довольно оглядел свое творение и поднял жизнерадостный взгляд на Лисгарда.

– Кажется, дело не в дровах, – сказал он и лукаво подмигнул.

Высокородное лицо побагровело, как закатное небо, глаза выпучились.

– С розжигом я бы справился, – процедил он.

– Не верю, – заявил Варда.

Рыжий смахнул с головы сухую ветку и посмотрел в глаза сыну казначея. Вроде взгляд открытый, руки расслаблены, но ощущение, что внутри сжата пружина, готовая распрямиться в любую секунду.

Лисгард натужно выдохнул, пальцы медленно легли на рукоять.

– Что-о? Мне просто нужно подходящее заклинание, – начал оправдываться белокожий.

Варда расплылся в добродушной улыбке и развел руками:

– Значит, в быту твоя магия бесполезна.

– Как вы смеете сомневаться, – процедил белокожий.

Уши солнечного заострились, в глазах полыхнуло синим, ладонь в который раз легла на рукоять меча. Несколько секунд он гневно пыхтел, переводя взгляд с него на меня и обратно. Чем дольше он смотрел на рыжего, тем темнее становились его глаза. Когда уши солнечного угрожающе вытянулись вверх, я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Какие большие зайцы. Где таких нашел?

И тут же прикусила язык – прекрасно знаю, где нашел, по крайней мере, одного. Варда внимательно посмотрел на меня, лицо серьезное, но в глазах пляшут веселые огоньки.

– Мне везет, – проговорил он многозначительно и поднял тушки.

Я облегченно выдохнула и с благодарностью посмотрела на рыжего. Тот уже отвернулся, будто его совсем не волнует произошедшее на ручье, и принялся деловито свежевать зайцев. Даже немного обидно.

Взгляд Лисгарда стал растерянным, он готовился к битве за поруганную честь, а его не то что победили – проигнорировали. В конце концов, он раздраженно фыркнул и демонстративно отошел подальше к березе.

Усевшись спиной к стволу, солнечный одарил меня оскорбленным взглядом, словно его обвинили в бесполезности. Я улыбнулась, пытаясь ободрить, показать – ты очень даже полезный, но он сложил руки на груди и уставился в сторону ущелья.

В груди болезненно сжалось, появилось мерзкое чувство, которое напомнило – он по моей вине покинул дом и тащится неизвестно куда.

Стараясь отвлечься от тяжких дум, я отвела взгляд от Лисгарда. Варда закончил возиться. Я заглянула через плечо – на самодельном вертеле висят две здоровые тушки, огонь по-кошачьи облизывает блестящее мясо, заставляя выделяться капельки жира. В животе голодно заурчало.

Рыжий сел напротив меня, откидывая ногами мелкие веточки, и отвернулся. Смотрит в огонь, пламя отражается волосах, делая его похожим на полыхающего демона, который очнулся от векового сна и пытается разобраться в новом мире.

– Зачем тебе к Забытой горе? – спросил он, не отрывая взгляд от костра.

Я вздрогнула и сильнее запахнула плащ. Выждав несколько мгновений, проговорила:

– Чародей сказал, что Золотой Талисман может вернуть память.

Варда скривился:

– Я тебя умоляю, Талисман такая же выдумка, как ворон с белыми глазами.

Грозно посмотрев на рыжего, я подняла уши, но тот даже не подумал пугаться. Смотрит в пламя, словно там интересней, чем со мной. Лицо суровое, в глазах насмешка.

С губ уже были готовы сорваться едкие замечания по поводу и без повода, как неожиданная мысль вспыхнула, как разбившийся адуляр.

Я осторожно придвинулась, стараясь не выдать волнения. Наклонившись вперед, спросила, как бы между прочим:

– И что это за сказка?

– Чего?

Чтобы не показаться слишком любопытной, я снова выждала паузу. Ткнула заостренной палочкой заячью тушку, кое-где мясо покрылось хрустящей корочкой, она потрескалась и исходит соком. При мысли о нежной зайчатине рот наполнился слюной.

– Сказка про ворона, – проговорила я терпеливо и голодно сглотнула.

Варда снова поморщился и покрутил ладонями так, будто подгребает воздух к животу:

– И ты туда же.

– А что такого?

– Не люблю бредни шаманов, – отозвался он.

Я не унималась:

– А все-таки.

Варда вздохнул.

– Вообще, о вороне ходят разные легенды, – проговорил он. – Но все сводятся к тому, что он помогает путникам.

– Зачем им помогать? – не поняла я.

Рыжий странно посмотрел на меня:

– Все путники мечтают о покровителе. Поскитайся пару сотен лет, поймешь.

– Значит, птица охраняет тех, кто в дороге… – произнесла я задумчиво.

– По одной из легенд, – нехотя начал Варда, – когда-то существовали древние эльфы. Обладали сильной магией, тайными знаниями, все как полается. Между кланами вспыхнула война. Из-за своей неуемной силы перебили друг друга. Но один эльф не участвовал в сражении. Он считал, что спастись можно в новых землях. В общем, обернулся вороном и с тех пор помогает странникам. Вроде хранителя движения.

Я заслушалась, воображение моментально нарисовало долины, всемогущих эльфов с дворцами и яствами, у всех по гаюину, обязательно белому и по два… нет, по три единорога.

Варда продолжил:

– Это легенда Чумнолесья. У эльфов разлома – своя легенда.

– О чем? – встрепенулась я.

Варда пожал плечами:

– Не знаю. Темных уже пять тысяч лет не видели.

– А у солнечных? – спросила я, косясь на Лисгарда.

Варда ответил:

– Они, кажется, вообще о ней не слышали. Хотя лучше спроси сама.

Рыжий перевернул вертело с тушками, от которых уже пошел одуряющий запах, я потянула носом и облизнулась. Рыжий кинул быстрый взгляд на меня и хмыкнул.

– В общем, подумай, надо ли тебе бежать на край земли, – посоветовал он. – Все-таки Золотой Талисман – легенда.

В затылке появилось знакомое тепло, уши угрожающе поднялись, в кончиках быстро запульсировало, как после бега. Я вцепилась в край плаща, который нацеплял мелких травинок с земли.

– У каждого должно быть то, за что готов умереть, – огрызнулась я.

Варда хмыкнул:

– Смелая, что ли?

– Может, и не смелая, – ответила я. – Но если не верну память, буду мертвая. Умение ходить и разговаривать не подразумевает жизнь. Вон смарги тоже шевелятся, воняют, как трупы, но шевелятся.

Варда улыбнулся уголком рта, глянул куда-то вверх, словно извиняясь за то, что такой замечательный и великолепный.

– Язык у тебя острый, а с виду и не скажешь, – проговорил он.

Я вперила в него раздраженный взгляд, в надежде, что испугается, он лишь усмехнулся и принялся вытирать нож, которым разделывал зайцев.