Книга Избранная Луной, страница 11 – Лана Ежова

— А вы не церемонитесь — сразу с убийственных заклинаний начинаете!

— Привычка. Но я знал, кто ко мне подкрадывался, поэтому вам ничто не угрожало.

Глядя в глаза, будто моей обнаженной груди не существовало, Вольский небрежно сбросил мне в руки висящую на его локте тряпку. Халат.

Я накинула его на плечи, не разрывая зрительного контакта.

— Кстати, откуда узнали, что я в лесу? Поставили на меня маячок? — И уже с возмущением: — Без спроса поставили?

Вольский хмыкнул:

— Вы же бывшая магичка, Миамина. Ответьте сами.

Он повернулся спиной и зашагал в ту сторону, откуда явился.

Я опешила. Неожиданно. Не то, что вот так просто уходил, а то, что проигнорировал претензию.

— Идемте домой. Чего застыли? — обернулся маг. — Я хочу хоть немного сегодня поспать.

На языке вертелся ответ, что я как бы и не мешала, не звала его и не просила, чтобы искал, но промолчала. Меня осенило. А ведь он принес мой собственный халат! Тот, что утащила из летнего душа Лиза, а я не забрала позабыв. Зачем колдуну цеплять следящее заклинание, если он мог взять мою личную вещь? И отследить по ней?

А еще моя ночная пробежка — третий выход за ворота этой ночью. В первый раз, разговаривая по телефону, я поссорилась с Ник Никовичем из-за родителей, которым он не хотел передавать от меня привет. Во второй, остыв, мирилась с ним, согласившись, что он прав и не надо давать преследователю малейший шанс отыскать меня через семью. В третий же перепрыгнула через ограду, чтобы выгулять взволнованную волчицу. Неудивительно, что хозяин дома, на которого замкнута защита поместья, не выспался — столько раз просыпаться из-за передвижений гостьи.

Догнав Вольского, виновато спросила:

— Сеть защиты намного выше забора? И я ее разрываю каждый раз, когда перепрыгиваю?

— Вы не дотягиваете каких-то полметра, — кивнул он спокойно.

Неудобно вышло. Представляю, как «здорово» ему дергаться из-за моих прыжков.

— Хорошо, я буду прыгать выше.

— Не стоит. Я поставлю вам допуск.

— Спасибо, Александр.

— Вы покидаете территорию каждую ночь, чтобы по телефону отчитаться Нику?

Я сбилась с шага и подозрительно уставилась в светлый, посеребренный луной затылок.

— Почему вы так решили?

— Возвращаетесь быстро, минут через пять, — проявил проницательность Вольский. — Для разговора с родственниками или любимым человеком времени мало, а вот для отчета — в самый раз.

Ник — единственная ниточка, связывающая с нормальным прошлым и близкими. Он иногда рассказывает новости, но чаще сообщает, как проходят поиски пропавшей игрушки наследника стаи Горобинского.

Ради этой информации я готова выслушивать брюзжание занудного Ника Никовича каждую ночь. Я бы многое могла рассказать Вольскому, но ограничилась двумя словами:

— Да, отчитаться.

— Ясно.

Что ему ясно, мне непонятно. Спрашивать не стала, молча шла на расстоянии двух шагов до самых ворот усадьбы.

Вопреки ожиданию колдун не навернулся в кромешной темноте, он даже не споткнулся ни разу! Правда, ветки трещат под его туфлями из крокодильей кожи изрядно, тогда как мои босые ноги ступали бесшумно.

— Дайте руку, — бесцеремонно потребовал у ворот Вольский.

На автомате подчинилась, и этот… этот нахал провел ею по острым завитушкам!

— Предупреждать надо!

— Могу подлечить, — хмыкнул он, наблюдая, как каплю моей крови жадно впитывает металл, а затем его губы беззвучно зашептали слова допуска.

— Спасибо, обойдусь своими силами.

Небольшая царапина затянулась на глазах, но меня все равно душила обида, мешая свободно дышать. Слов нет, каков наглец! Если у меня регенерация оборотня, это не значит, что можно без предупреждения брать кровь. Я же девушка, в конце концов! Грубый, резкий, невоспитанный маг!..

— Теперь вы можете выходить без препятствий.

Ворота сами открылись перед хозяином, но тот посторонился, пропуская вперед меня:

— Спокойной ночи, Миамина.

— И вам, Александр.

Я не поблагодарила за допуск. И только в спальне поняла, что неправа. Для параноика разрешить свободный выход-вход постороннему человеку — поистине нелегкий поступок. И тогда это я — бесчувственная и невоспитанная личность.

Проснувшаяся совесть вынудила пойти к Вольскому. Уж лучше бы она меня зверски замучила!

Приоткрытая дверь издали подсказывала, что двигаться в том направлении нежелательно, — могу услышать не предназначенное для чужих ушей. Но я же упрямая! И вдобавок глупая — не повернула назад, услышав страстный шепот:

— Алекс… Я же на все готова ради тебя, Алекс…

Фу, вот это повезло попасть на сцену жаркого признания Лизы! М-да, всю жизнь мечтала подслушивать такое…

Я попятилась назад: становиться свидетельницей столь личных бесед не в моих правилах. Волчица воинственно рыкнула внутри меня, мол, надо задать домомучительнице трепку. «Нет уж, извини, подруга, не твой это самец, чтобы врываться к нему в спальню и вытаскивать подлую соперницу за косы…»

Чуткие с недавних пор уши я не затыкала и оттого услышала ответ Вольского:

— Ты подписывала договор, Лиза? И при этом знала, что я не имею близких отношений с теми, кто на меня работает? Иди спать.

Опасаясь попасться на подслушивании, ускорила шаг.

Волчица самодовольно щерилась, пришлось на нее цыкнуть: «Чего радуешься? Я ведь тоже на него работаю!» Может, глупо разговаривать с ней? И у меня проблемы с головой? Но не могу я воспринимать эту странную сущность как часть себя. Хотя наверняка это неправильно.

Уснула я в растрепанных чувствах: и радуясь, и огорчаясь одновременно, а еще надеясь. Не люблю надежду: когда нужно, она прячется в туманной дали из «возможно» и «вдруг», в итоге оставляя наедине с реальностью.

Низкое «бум-бум» отзывалось эхом в голове, проникало в каждую клеточку тела, опьяняя и наполняя. Желание танцевать влекло на танцпол, становясь с каждой секундой лишь сильней. Поймав ритм, девушка влилась в толпу. Люди, казалось, двигались как единый механизм, и ей остро захотелось стать если не колесиком, то хотя бы его винтиком. И она прыгала вместе со всеми, изгибалась змеей…

— Привет! — Тяжелая рука бесцеремонно обхватила за талию. Рывок — и девушку развернули. Парень в ослепительно белой майке прижался затянутыми в черную джинсу бедрами: — Я — Андрей.

— Мария, — отозвалась она, не спеша вырываться из дерзких рук.

Поразительно сильных, накачанных рук. Новый знакомый, видимо, не вылезал из спортзала целыми днями, надеясь превратить мышцы в стальные канаты.