Онлайн книга «Ангел. Презумпция жизни»
|
- Поздравляй, я больше рад, чем расстроен, хотя и чувствую себя полным идиотом. - Ну тогда – с освобождением! - Спасибо. Ксюх… я извиниться хотел, за радиомолчание и вообще за весь этот год… Понимаешь, беременная женщина — не то существо, которое стоит злить. - Я всё понимаю, не извиняйся, - он понизила голос и улыбнулась. - Я соскучилась ужасно. - Я тоже. Как там Михаил Потапыч? - Растёт и обрастает! - Засмеялась она, - Мишка, голос! - С пола донёсся басовитый гавк, застучал по линолеуму лохматый хвост. - Он супер, Слав, спасибо тебе за него огромное. - Я рад, что тебе понравилось. Ты там сама ещё замуж не вышла? - Не, я сама там пока не была, но те, кто был, говорят – ничего интересного там нет. - Это и я могу тебе подтвердить! - Ну и чего тогда туда соваться? - Правильно. Слушай, может сходим куда-нибудь? В знак возобновления дружбы? - Ну… а куда ты хочешь? - Честно? Я хочу к тебе на чай. С вареньем и диким ржачем до утра. Можно? Она улыбнулась: - Конечно. Когда? - А можно сейчас? - Ничего себе, какой ты прямо… решительный! - Ага, я тебе полдня позвонить пытался, знаешь, как страшно было? - Бедненький! - Она рассмеялась, он вздохнул: - Ага. И поэтому наглею сейчас, потому что позвонить потом опять будет страшно. Она рассмеялась: - Хорошо, всё, убедил! Приезжай, отважный воин, я жду. - А печенек напечёшь? - Заискивающе спросил он. - Эй, ты оборзел! - Ну хотя бы оладиков? Я целых… одиннадцать месяцев не ел твоих оладиков! Я похудел на двенадцать килограмм! - Ладно, будут тебе оладики, приезжай. - Правда? Ура! Всё, еду. Давай. Она рассмеялась, нажала отбой и смахнула с щеки одинокую слезинку. Спрыгнула с подоконника, пошла на кухню, за ней потопали пёс и я. Я был умиротворён и доволен. Я неделю носился по городу, подстраивая ситуации, натолкнувшие худого и страшного, женатого меня на мысль сделать повторный анализ. С Бесом я больше не дрался, упирая в нашем противостоянии на свою более сильную способность убеждать, и остался в выигрыше. С трудом, но всё-таки. Сейчас я сидел на полу, удобно облокотившись на кудрявый бок Мишки. Как оказалось, пёс меня видел, но агрессии не проявлял, даже когда я через него спотыкался. Я подозревал, что он вообще не способен злиться, Ксюха воспитала большого доброго бегемота, который мухи не обидит. Я смотрел, как она зажигает все конфорки газовой плиты и заводит тесто в колеблющемся свете огня. Пёс неожиданно вскочил и бросился к двери — точно, звонок же не сработает. Ксю вытерла руки и пошла открывать. Хотя я и смотрел на страшного другого себя уже довольно много времени, привыкнуть к этому ходячему кошмару мне так и не удалось. - Привет. - Привет… Они оба смущенно замерли в коридоре, я шепнул: - Обними его. Ксюха шагнула ближе и уткнулась лбом в его грудь, он поставил сумку и погладил её по плечам: - Я скучал. - Я тоже. Мишка почувствовал себя обделённым вниманием и поднялся на задние лапы, положив передние на наши сцепленные руки, и мокро лизнул меня в лицо. - Фу, блин, Миша! - Я скривился и стал вытирать лицо, Ксюха рассмеялась, прикрывая лицо руками, сказала: - Разувайся, проходи на кухню. Она зажгла свечи, мы пили чай, заедая целой горой притащенной мной еды, хотя я больше налегал на горячие оладьи. Болтали о всяком, смеялись, иногда замолкали и долго смотрели друг на друга. Я не вмешивался – всё что было нужно, я уже сделал. Теперь оставалось только валяться на полу, почёсывая Потапыча и смотреть на дело рук своих. В разговоре в темноте есть своя неповторимая прелесть… В темноте стираются грани и условности, становится легче и проще говорить о тонком и неосязаемом. Мерцает отблеск свечи в расширенных зрачках, в спутанных волосах пробегают искры, в причудливой игре света и тени знакомое до каждой чёрточки лицо кажется непривычным и по-новому привлекательным. - Ты очень красивая, - вдруг невпопад сказал. Она смутилась, опустила глаза, прячась в тень от чёлки. - Правда. Очень. А я никогда тебе этого не говорил. - Слава… - Иди сюда, - тот я похлопал по диванчику рядом с собой, она прикусила губу, покраснела. Я приподнялся с пола, тихо сказал: - Ну сделай человеку приятное, он год тебя не видел. Из-за спины донёсся гораздо более грубый голос: - Сиди, не дёргайся, сейчас начнёт опять клеиться. Я обернулся, обречённо посмотрел сверху вниз на наглого Беса, простонал: - Ну вот какого ты явился, а? Изыди, нечистый! Он презрительно усмехнулся, закатил глаза: - Перекрести меня! Я уронил голову на руки: - Ну можешь ты хоть немного… Эх! Пёс поднялся на лапы, отряхнулся и пошёл в сторону двери. Аккуратно обойдя Беса, поднял на него задумчивый взгляд, шевельнул ухом. - Миш, съешь его, а? В благодарность за то, что я подарил тебе такую классную хозяйку. Пёс посмотрел на меня, потом на Беса и пошёл дальше в коридор. Моё кривое отражение усмехнулось, сложило руки на груди: - Что, силы добра и света уже вербуют четвероногих помощников? Из-за профнепригодности действующей армии, надо полагать? Я смотрел, как высунувшиеся из коридора челюсти аккуратно примериваются к заднице моего соперника и изо всех сил старался не заржать. Мои усилия были вознаграждены сполна, когда челюсти наконец сомкнулись, мигом переключив Беса с режима «наглая самоуверенная дрянь» в режим «какого хрена?!» а потом и в долгожданное мной состояние «эта ситуация не заслуживает моего монаршего внимания», когда он исчез, тщетно пытаясь сохранить лицо. Отсмеявшись, я похлопал водолазище по хребтине: - Молодец, молодой! Объявляю благодарность от лица всей армии Её Величества! Печеньку хочешь? Он не отказался. Я стащил со стола целую горсть, пока Ксюха и другой я были заняты игрой в гляделки. Я вздохнул: - Ну чего ты ждёшь? Не хочет подсаживаться – подсядь сам! Мой исходник улыбнулся, пересел к Ксюхе и осторожно обнял её. Она хихикнула: - Если гора не идёт к Славику… - Значит, гора сама нарвалась! - Закончил он и поцеловал её в макушку. Она прижалась к нему, меня сжигала дикая зависть – я тоже хотел обниматься! |