Книга Где живет счастье, страница 99 – Джоджо Мойес

– Вернись домой, – сказал он. – Вернись сюда.

На что она ласково ответила, что если он не против, то ей бы этого не хотелось. Может быть, в Лондоне? Где-нибудь, где они смогут поговорить наедине.

– Рыбный ресторан «Хантлис», – предложил он, немного придя в чувство.

В ресторане имелись отдельные кабинки, где можно было укрыться от посторонних глаз.

– Ну разве ты у меня не умница, дорогой? – Похоже, она не отдавала себе отчета в том, что этой бездумно брошенной фразой раздувает в его сердце тлеющий уголек надежды. Значит, «Хантлис». Во вторник.

И вот теперь, спустя четыре бесконечных дня, он сидел в кабинке в задней части ресторана, по заверению официанта, заговорщицки подмигнувшему Дугласу, наиболее уединенной во всем заведении.

– Я жду жену, – холодно бросил Дуглас.

– Конечно, сэр, конечно, – отозвался официант.

Дуглас приехал на полчаса раньше и нервно прохаживался мимо ресторана, борясь с желанием войти внутрь. Строители, работавшие на лесах в доме напротив, наверняка приняли его за городского сумасшедшего. В глубине души он ужасно боялся ее пропустить, боялся, что коварная судьба снова разведет их пути, поэтому он купил газету и сел за столик; у него отчаянно потели ладони, а газетный текст расплывался перед глазами.

А тем временем за окном, натужно кряхтя, да так, что задребезжали стекла, отъехал от обочины двухэтажный автобус. Под одобрительный мужской свист мимо прошли девушки в коротких юбках, их яркие куртки, казалось, бросали вызов свинцовому лондонскому небу и серому тротуару. Дугласа даже немного успокоил тот факт, что она согласилась встретиться с ним именно здесь, в месте, где его костюм не казался слишком провинциальным, слишком правильным, как сейчас принято говорить, – в месте, где он не чувствовал себя олицетворением всего того, против чего она восставала.

– Что-нибудь выпьете, сэр? Пока ждете.

– Нет. Пожалуй, да. Стакан воды.

Он бросил взгляд в сторону открывшейся двери, в которую только что вошла очередная стройная брюнетка. Проклятый ресторан, похоже, специализируется на клиентках исключительно с такой внешностью.

– Лед и лимон, сэр?

Дуглас раздраженно потряс газетой.

– Господи боже мой, мне без разницы! – огрызнулся он, но затем взял себя в руки и добавил: – На ваше усмотрение.

Он пригладил упавшие на лицо волосы, поправил галстук и попытался выровнять дыхание.

Он не стал докладывать родителям о поездке в Лондон, поскольку отлично знал мамину реакцию. После того как он сообщил родителям о бегстве Афины, мать категорически запретила произносить в доме ее имя. Несколько месяцев назад он вернулся в родительский дом, оставив Филмор-Хаус – совсем как команда «Марии Селесты» – в том самом виде, в каком он был в момент отъезда Афины, включая пепельницы, полные окурков со следами губной помады. Более того, он строго-настрого приказал слугам ничего не трогать.

До тех пор, пока он не будет знать.

До тех пор, пока он не будет знать наверняка.

– И все-таки я, наверное, не откажусь от бренди, – обратился он к официанту, когда тот принес на серебряном подносе стакан воды. – Большую порцию.

Официант задержал на нем взгляд на секунду дольше, чем позволяли приличия.

– Как скажете, сэр, – произнес он и исчез.

Она опаздывала, но Дуглас ничего другого и не ждал. Он прикончил бокал бренди, а потом – за те мучительные полчаса, что прошли с назначенного часа, – еще один. И когда он наконец оторвал глаза от газеты и увидел перед собой Афину, алкоголь уже успел немного затуманить его сознание, притупив беспокойство.

– Дуглас, – сказала она, и он не отрываясь смотрел на нее несколько минут, будучи не в силах осознать, что он не грезит и призрак, являвшийся ему во сне едва ли не год, наконец материализовался. – Боже, какой ты элегантный!

Он поспешно оглядел свой костюм, проверить, нет ли на нем пятен от бренди. А затем уставился на нее, понимая, что переходит черту, но не имея сил остановиться.

– Давай-ка лучше присядем. – Ее улыбка была нервной, манящей. – А то на нас уже смотрят.

– Да-да, конечно, – пробормотал он и вернулся в кабинку.

Она тоже изменилась, хотя, возможно, дело было в том, что Афина из его грез была идеальным, совершенным созданием. А эта женщина, сидевшая напротив, – да, очень красивая, да, несомненно, его Афина – несколько отличалась от той богини, которую ему рисовало воображение. Она выглядела усталой, а кожа – не такой гладкой, чуть более растянутой, чем раньше; волосы уложены на затылке небрежным узлом. На ней был костюм, с изумлением заметил Дуглас, который она купила во время их медового месяца и который, один раз надев, назвала ужасным и поклялась выбросить на помойку. И по сравнению с яркими нарядами девушек, шедших по улице, костюм выглядел убийственно старомодным. Она прикурила сигарету. Дуглас заметил, с некоторым облегчением, что у нее дрожали руки.

– Можно мне выпить, дорогой? – спросила она. – Умираю, как хочется пропустить стаканчик.

Дуглас помахал официанту, который посмотрел на нее со сдержанным интересом. И когда тот демонстративно уставился на ее левую руку, Дуглас вдруг с содроганием обнаружил, что Афина больше не носит обручального кольца. Он поспешно пригубил бренди, стараясь не думать о том, что бы это могло значить.

Главное, что она была тут.

– Ты… ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он.

– Просто сказочно. Если не считать этой мерзкой погоды.

Он попытался хоть что-то понять по ее внешнему виду, набраться смелости задать безжалостно терзавшие его вопросы.

– А ты часто приезжаешь в Лондон?

– Ой, Дуглас, ты же меня знаешь! Театры, ночные клубы. Мне без этого города никак! – В ее голосе звучала наигранная веселость.

– Я был на свадьбе Тома Гарднера. Думал, может, встречу тебя там.

– Томми Гарднер? – Она презрительно пустила колечко дыма накрашенными губами. – Фи! Терпеть их обоих не могу!

– Полагаю, ты была очень занята.

– Да, – ответила она. – Была.

Официант принес Афине спиртное и два меню в кожаном переплете. Она заказала джин с тоником, но, получив напиток, похоже, потеряла к нему интерес.

– Может, хочешь поесть? – Он надеялся, что еще не успел ее разочаровать, и молил Бога, чтобы она не ушла.

– Закажи за меня, дорогой. Мне ужасно лениво все это читать.

– Мне, пожалуйста, камбалу, – сказал Дуглас, неохотно оторвав взгляд от жены, чтобы отдать официанту меню. – Две камбалы. Спасибо.

В ней чувствовалось какое-то странное беспокойство, заметил Дуглас. И хотя Афина сидела неподвижно и, как всегда, казалась несколько апатичной, она была вся как натянутая струна. Возможно, она так же нервничает, как и я, подумал он и тотчас же попытался подавить вспыхнувшую при этой мысли надежду.