Книга Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра, страница 55 – Владимир Новодворский

– Вас волнует процесс образования рогов у мужчин? – иронично уточняет Она, заглядывая ему в глаза.

Он указательными пальцами пытается изобразить быка и парирует в том же тоне:

– Рога, копыта и можно загонять в стойло. Неужели для вас мужчины – стадо?

Она улыбается, щуря раскосые глаза. Выдержав паузу, непродолжительную, но достаточную, чтобы вопрос развалился на слова, слова – на буквы, а вопросительный знак покрутился вокруг оси и стал похожим на крючок для ловли самца по имени «Он», спрашивает:

– Вы курите?

– Нет, – спокойно отвечает Он, поправляя воротничок рубашки.

– Не возражаете, если я закурю? – Она достает из сумочки пачку сигарет, тонкие и длинные пальцы сжимают еще более тонкую и длинную сигарету.

Он подзывает официанта, тот элегантно подносит зажигалку, и пламя освещает Ее яркие губы.

– Вы не ответили на вопрос, – замечает Он.

– Разве это был вопрос? – Она усмехается, втягивая дым и, выпуская его, продолжает: – Скажите лучше, почему вы отмечаете день рождения друга без своей жены?

Он откладывает прибор. Пальцы левой руки гребнем впиваются в висок и тонут в густых волосах. Он пытается поймать ее взгляд, но Она занята не им, ее глаза блуждают от одного объекта к другому. Он возвращает себе ее внимание, медленно выговаривая слова:

– Вы уходите от ответов, каждый раз усложняя вопросы?

– Если не хотите отвечать, не отвечайте. – Она опять улыбается, взгляды наконец встречаются, и Она продолжает: – Не стану вас насиловать. – Выпускает струйку дыма и увлеченно наблюдает за ней.

– А я бы вас с удовольствием, – вырывается у него. Он осекается и кладет подбородок на ладони, рефлекторно ища дополнительную точку опоры.

Она смеется и незамедлительно отбивает:

– Неужели? Вы не похожи на насильника. – Снова ловит его взгляд и выпускает дым так же медленно, как слова. – Вас надо долго дразнить, чтобы растормошить.

Он проводит рукой по лбу, будто смахивая капельки пота, и с глубоким выдохом отзывается:

– Надо сказать, вам легко это удается.

– Это вечная игра под названием «Он и Она», – произносит Она, подняв фужер, делает маленький глоток и любопытствует:

– А вы часто играете?

Он тоже поднимает бокал, они встречаются в воздухе, как колокольчики, потерявшие языки, но обретающие голос в соприкосновении друг с другом.

– Приглашая вас на танец, я не подозревал, что сделал первый ход в игре, – произносит Он с некоторой печалью.

– Первый ход вы сделали давно, возможно, когда родились. Теперь это только продолжение, и танец в том числе. – Она делает очередной глоток и ставит бокал.

– Если это игра, то в одни ворота. Не представляю реальных методов отражения ваших атак. Вопрос только в том, что вы хотите выиграть и какие результаты игры вас устроят. – Он тоже делает большой глоток и задумывается.

– Вы не поняли. – После небольшой паузы Она продолжает, понизив голос: – Я ничего не хочу.

Кажется, слова летают, встречаются, отражаются, ударяясь друг о друга, теряют силу, падают и тают, но вопросы остаются без ответов.

– В таком случае, каков смысл игры? – Он снова пытается поймать ее взгляд.

– В том, что вы сейчас испытываете, разговаривая со мной. Разве в этом нет смысла?

– Важно, что я слышу ваше дыхание, вижу ваши ускользающие глаза, ловлю слова, не совсем понимая, куда они ведут, – говорит Он, поднимая бокал, и предлагает тост: – За ваши глаза, зовущие неведомо куда.

Она касается своим бокалом его и отзывается:

– В ваших глазах сражаются романтизм и борьба за пальму первенства. Либо вы не пропускаете не одной юбки, либо давно ни одной не снимали, не так ли?

– Вы слишком быстро двигаете фигуры, мне становится жарко. Может, вы таким образом вынуждаете меня сделать ошибку? Если не возражаете, я тоже закурю.

Она медленно двигает пальцем пачку сигарет и, не сводя с собеседника глаз, замечает:

– Вы же говорили, что не курите.

Он, замерев, следит за ее движениями.

– Бросил несколько месяцев назад. – Он снова подзывает официанта, тот подходит и наклоняется к клиенту. – Шампанское, двести водки и «Парламент».

Она тут же комментирует его заказ:

– Надеетесь выиграть, заключив союз с алкоголем?

Он улыбается и откидывается на спинку стула.

– Нет, алкоголь лишь уравняет шансы. Я осмелею, а вы притормозите.

– Интересно. – Постукивая кончиками пальцев по столу, поднимает на него взгляд. – И что вы подразумеваете под этим «осмелею»?

– Ну, например, я перестану сдерживаться и спрошу, где ваш муж, и, не дожидаясь ответа, приглашу к себе в гости.

Официант приносит заказ. Мужчина за столом распечатывает пачку сигарет, закуривает, жадно глотая дым, разрешая ему прогуляться по закоулкам легких.

– Мой муж за границей. – Она умолкает и выжидательно смотрит на него. – Но это не значит, что я готова переступить порог вашей спальни.

Он качает головой, молчит, потом задумчиво произносит:

– Сначала танец, затем взгляды, потом дразнящие слова …

Она прервала бесконечные перечисления, показывая, что ход его мыслей для нее очевиден:

– Вы сами прервали мой ужин, пригласив на танец. Вечер в ресторане не связан с поиском мужчин, просто я не люблю готовить, особенно когда одна – грязная посуда, шарканье домашних туфель, тишина и тоска.

Он, пытаясь развить инициативу, спрашивает:

– Вас одевает муж?

– Я в том возрасте, когда одеваюсь и раздеваюсь сама, – отрезает она, медленно меняя положение ног. Платье дает возможность оценить их длину, форму и вообразить путь к белью.

– Очень жаль, я бы с радостью освободил вас от этой обязанности. – Он наливает себе водки, и вздрагивает всем телом, выдавая промелькнувшие перед внутренним взором возбуждающие картины возможной прелюдии. Он поднимает стопку и продолжает: – За ваши красивые ноги – извините, не могу сдержаться.

Она, показывая, у кого в руках инициатива, продолжает:

– Галстук вам завязывает жена? – Она снова выбивает почву у него из-под ног, заставляя его оторвать взгляд от ее ног и сосредоточиться на себе самом.

– С ним что-то не так? – Он несколько обескуражен.

– С ним все в порядке. Просто такое впечатление, будто вас хотели задушить, когда его завязывали. Вы так раскраснелись.

Он развязывает галстук и расстегивает верхние пуговицы рубашки.

– Так лучше?

– Так вы похожи на загулявшего барина. – Она поворачивается к зрителям и бросает: – Чем больше обнажен, тем меньше тайны. Я предпочитаю нестись по тонкому льду, пусть ноги в кровь, пусть продлится все недолго, пусть мгновение, но ярко, так, чтобы сгореть дотла.