Книга Медовый олигарх, страница 5 – Ирина Хрусталева

– Да когда же оно придет-то? – изумилась Фата. – Ведь мне уже тридцать четыре года! Не в пятьдесят же лет рожать?

– Так вы к Веде приехали… зачем? Чтобы она вам помогла в плане детей или…

– Или, – вздохнула Фата. – Меня сейчас больше всего волнует, что будет с Сашей через полгода. Если он умрет, я тогда тоже жить не буду, руки на себя наложу! Надоела мне такая жизнь, от одних поминок до следующих!

– Нехорошо так говорить, грех это, – упрекнула гостью Олеся. – Вы живете со своим мужем вдвоем?

– Не совсем! С нами еще моя младшая сестра живет, она инвалид детства, – ответила Фата. – Мы погодки. У нас еще одна сестра есть, старшая, только она со своей семьей в городе проживает. У нее пятеро детей, представляете? – улыбнулась она. – И все мальчики. Старшему уже семнадцать лет осенью исполнилось, он в этом году школу закончил, а младшему только три годика. Муж сестры, Михаил, говорит, что это не предел, он будет «бороться» до победного конца, пока дочка не родится, – засмеялась женщина, но тут же снова погрустнела. – Видите, как все в жизни происходит? Наталья – инвалид, никогда замужем не была, значит, и детей у нее никогда не будет, а у меня не получается родить, хоть я и в четвертый раз замужем. Зато у старшей сестры сразу пятеро, она за всех нас отдувается. О чем это я? – нахмурилась она. – Ах, ну да, мы же о моей проблеме говорим… У мужа моего есть свое жилье, в городе двухкомнатная квартира, но я не могу там жить, я к загородному простору привыкла. Он квартиру сдает, чтобы не пустовала, доход дополнительный с нее получает. В прошлом году машину хорошую купил, а в этом хочет за границу со мной поехать, на путевки деньги собирает. Накупил журналов целую кипу, ищем лучший курорт. Видите, какой он у меня замечательный? Если с ним что-нибудь случиться, я тогда не знаю…

– В первую очередь вам нужно прекратить об этом думать, – сказала женщине Олеся. – Ведь наши мысли материальны.

– Как тут перестанешь думать, когда… ох, что уж тут говорить? – махнула рукой Фата. – Черные мысли сами в голову лезут, и как их ни гони, ничего не получается. Как нарочно, мне еще и сны дурацкие снятся, вроде я уже Сашу хороню. Проснешься после этого среди ночи, в холодном поту, и до самого утра глаза в потолок таращишь. Я чувствую, что еще немного, и попаду в сумасшедший дом! Поэтому и собиралась с Ведой посоветоваться, попросить ее, вдруг она мне поможет, а тут вон какая беда, – тяжело вздохнула она. – Видно, на роду так у меня написано – быть черной вдовой. Уж в пятый раз меня никто не заставит замуж пойти, как бы ни уговаривали. Хватит с меня!

– Ваш Саша еще жив, а вы его уже похоронили, – упрекнула женщину Олеся. – Зачем же заранее себя настраивать на негатив? Этим самым вы создаете определенную модель своего будущего, вариант развития дальнейших событий.

– Ой, не верю я во все это, – отмахнулась Фата. – Что такого могут создать простые мысли?

– Зачем же вы тогда приехали, если не верите? – нахмурилась Олеся. – Моя прабабушка никогда не помогала тому, кто ей не верил, думаю, что и вам она указала бы на порог.

– Что теперь говорить об этом, ее ведь все равно уже нет… И ехала я к ней с верой, здесь вы не правы…

– Леся, дорогая, я в шоке! – выдохнул Валентин, внезапно вихрем врываясь в столовую.

– О господи, напугал-то как! – подпрыгнула от неожиданности Фата. – Что же вы так кричите, молодой человек?

– Пардон, мадам, извините, сори, – театрально расшаркался Валя перед гостьей и повернулся к подруге: – Леся, прости, что я так неожиданно прерываю ваш разговор, но у меня срочное дело!

– Что случилось? – спросила девушка.

– Ах, ма шер, такой кошмар, ты себе даже не представляешь! – Валя закатил глаза под лоб. – Я еле-еле сюда добежал, думал, обязательно умру по дороге. Послушай, как стучит мое сердце, еще чуть-чуть, и оно разорвется! Мне срочно нужен валидол, а еще лучше…

– Валь, прекрати тараторить и устраивать спектакль, – прикрикнула на друга Олеся, прекрасно зная, что если его сейчас не остановить, то этот поток «охов» и «ахов» иссякнет только к вечеру, да и то не факт. – Что у тебя за дурацкая привычка тянуть кота за хвост? Немедленно говори, в чем дело. И покороче!

– Вот так всегда, – возмутился молодой человек. – Я ей говорю, что у меня сердце, а ей хоть бы хны, подруга называется!

– А еще короче?

– На наших уточек, что на пруду, какой-то нахал открыл сезон охоты! В них только что стреляли, представляешь?! – выпалил Валентин.

– Как это стреляли? Ты в своем уме? – опешила девушка. – Я не слышала никаких выстрелов.

– Ты бы их и не услышала, в них стреляли из ружья с глушителем.

– Что за бред? В уток с глушителем? – засмеялась Олеся. – Ты ничего не перепутал?

– Ты мне не веришь? Да я собственными глазами все видел! – возмутился Валя. – Подхожу к мостику, уже собирался на него встать, чтобы начать уточек кормить, смотрю, дуло из камышей торчит! Я так и обомлел. Хватаю какой-то камень и с криком: «Что ж вы делаете?» – запускаю его прямо в эти камыши! Я даже удар слышал, а потом глухой щелчок. Стая спокойно плавала, а после выстрела, естественно, уточки взметнулись и улетели. Один селезень остался, головка у бедного набок… Они теперь никогда сюда не вернутся, они улетели от нас навсегда! – возбужденно рассказывал Валя, поминутно закатывая глаза и хватаясь за сердце. – Я срочно иду к нашему шерифу! Это же форменное безобразие, здесь частная собственность, между прочим! Кто дал какому-то негодяю право вот так запросто наших уток отстреливать? Какое варварство! Какое вопиющее коварство! Кошмар и ужас! Ужас и кошмар!

– Валь, может, хватит стонать? – сморщилась Олеся.

– Что значит – хватит? Как это хватит? – еще пуще разошелся тот. – У меня слов нет, как я возмущен! Каждое утро мы этих уток заботливо кормили, холили и лелеяли, а тут какой-то ворошиловский стрелок, браконьер недоделанный, одним выстрелом все насмарку пустил. Нет, я срочно иду к Юрию Ивановичу, пусть он…

– Валя, перестань наконец трещать, как контуженая сорока, – прикрикнула на друга Олеся. – Ты стрелка-то этого видел? Кто это был?

– Да не видел я никого, – снова взвился тот. – После выстрела я, естественно, так громко закричал, что он… мне кажется, он убежал.

– Кажется или точно убежал?

– Наверняка убежал, а может, и уплыл, – пожал Валентин плечами. – Не будет же он сидеть там и ждать, когда его обнаружат?

– А посмотреть ты не мог?

– Я что, похож на камикадзе? – возмутился молодой человек. – У него же было настоящее ружье. Откуда я знал, что там у этого наглого стрелка было на уме? Я рассчитываю умереть в преклонном возрасте, в собственной постели, а не в камышах и с простреленной головой.

– Как же ты тогда камень бросить не побоялся?

– Это наверняка от растерянности, – нахмурился Валентин. – Только потом я сообразил, как я необдуманно рисковал своим драгоценным здоровьем! Как представлю, что могло случиться, аж мороз по коже. – И он зябко передернулся.