Онлайн книга «Жити и нежити»
|
– Идёт! Идёт-идёт-идёт-идёт! – Свисает из окна и втаскивает стремянку. – Цезарь, подсоби. – Вдвоём быстро избавляются от лестницы. Сам спрыгивает обратно и прикрывает окно. Отряхивает брюки, заполошно осматривает комнату. – Так, это на месте, это на месте… Ты – сюда, – тащит Цезаря в угол на стульчик. – Стой и молчи. Да сделай же вид потупее, ты секьюрити! – Тупее не могу, – отвечает Цезарь. – Я только что Иммануила читал. – Кого? – Ты что, забыл Канта? – Чёрт, ну кто тебя просил! – Юлик в досаде всплёскивает руками, но тут же забывает о Цезаре, подлетает ко мне. – Княжна! Княжна, буже добре… Сюда, пожалуйста, на минутку присядьте. – Сюда? Куда? Где хочу, там и сижу. Это мой чердак. – Княжна, милосердия, милосердия прошу! У вашей руки, – он с размаху падает на колени. – Раб, раб ваш буду, пыль у ног лобызать за честь почту! Не откажите!.. – Да чего ты от меня хочешь? – За стол, вот сюда. Сидите. А спрашивать стану – отвечайте. – Ты что, хочешь, чтобы я была тебе секретаршей? Я – тебе?! – Княжна, ну зачем же так! – Он морщится, его руки летают, а лицо дёргается, так силится он на нём изобразить всё, что не может сказать. – Княжна! Ну разочек. Пока Яри… пока светлейшего нет, – резко понижает он голос. – А потом что же, ты будешь меня отправлять на посылки? – Мне смешно. Но надо держать Юлика строго. Дашь ему волю – отобьётся от рук. – Ах! – Он бледнеет и обмирает. Слушает. Теперь мы все ясно различаем по лестнице шаги. – Княжна! Быстрее, сюда! Я всё-таки сажусь за стол. Сажусь, но предупреждаю: – Брату скажу. – Светлейшая, не губите! – Он бледнеет пуще прежнего, но больше ничего не успевает сказать. Потому что открывается дверь, и на пороге предстаёт юная дева. Заглянула робко, но с любопытством. Сначала приоткрылась дверь, появилась голова. Огляделась и улыбнулась, признав Юлика. Потом вошла вся, прикрыла за собой дверь, потупилась от того, что все на неё взирают, но подняла глаза на Юлия, и лицо её стало таким, что сложилось ощущение, будто она сейчас взвизгнет и кинется на шею. – Юлий Вячеславович, а я к вам. Вы мне визитную карточку дали, помните? В «Радужном лотосе». – В «Радужном лотосе»? – Юлик позволяет себе подольше задержать на просительнице глаза. – Ах, да! Конечно же! Входите, входите, дорогая. Сейчас вам Славочка чайку согреет… Я смотрю на Юлика выразительно – если чего и согрею, то точно не чайку. Но дева его спасла: – Спасибо, не надо. Села, слегка примяла кругленькой попочкой в юбочке-шотландке краешек дивана. Надо признать, есть вкус у нашего Юлика. Девочка, конечно, нимфетка, но в ней уже легко угадывается будущее цветение. Ножки в полосатых подспущенных гольфиках. Юбочка кончается там, где началась. Фигурка тонкая, да что там, фигурка – дело десятое, зато какие искры гуляют на дне умных миндалевидных глаз! Девочка – метиска, метиска-азиатка, высокие скулы, глаза – лезвия ятаганов за стёклами очков. А эти полуоткрытые полные губки, этот маленький ротик, белые влажные зубки, хищные зубки… Что и говорить, есть у нашего Юлика вкус. – Так чего же мы хотим, дорогая? Нас, кстати, как зовут? – Юля. – Юля? Какое трогательное совпадение. А лет нам сколько? – Двадцать один. – Юля, не стоит обманывать. Вы здесь как у врача. – Девятнадцать, – вздыхает тихо. – Ну вот, похоже на правду. И чего мы от жизни хотим, Юленька? Счастья? Она быстро кивнула, не сводя с Юлика восторженных глаз. – Милочка, но разве вам его не хватает? Да на вас стоит только взглянуть, чтобы поверить, что оно в жизни есть! Юля зарделась. – Как говорит Ярослав Всеволодович, счастье – это причина бытия. Цезя! Подай пятую книгу. – Я читала, – скромно потупилась Юля. – Читали? – изумился Юлик, будто не мог предположить, что она это умеет. – Хорошо. Цезя, третий том, пожалуйста. – И эту читала, – кивнула Юля. – Неужели? Ну хорошо. А восьмой? Це… – Я все книги прочла. – Юленька! Юлия Богдановна! Вы меня покоряете! Чего же вы хотите тогда? – Сертификат. – Сертификат? – Ага. На счастливую жизнь. – На какой срок? Пять лет? Десять? – Пожизненный. С гарантией. Цезарь крякнул. Я уткнулась в монитор, чтобы не рассмеяться, прикрыла лицо косами. Юлик застыл, не зная, как отразить всё изумление на своём лице. Даже руки его в растерянности замерли. – Юленька, вы знаете, сколько это будет стоить? – Я принесла. Только, пожалуйста, с отражением. – С отражением вам не надо. С отражением – это для стариков. В вас прошлого ещё нет. – А будущее? Я хочу хорошее будущее. – А, это пожалуйста. Цезарь, зеркало! Из-за рояля выкатилась большая рама, прикрытая чёрной тканью. Юлик задёрнул окна, стало сумрачно, после чего взял девушку за руку и проникновенно посмотрел в глаза. Девушка, видимо, попалась крепкая: взгляд у Юлика жёсткий, а руки холодные. А она только смеётся. – Ну, Юленька, держитесь. Что вы увидите, никто не знает. Но помните: если что-то пойдёт не так, мы это поправим. Цезарь, открывай! Ткань слетела, и мы вытянули шеи, чтобы разглядеть отражение. Но гладь оставалась тёмной и пустой. Без отражения совсем. Только потом, потихоньку, озаряясь изнутри, будто включался монитор, стала проступать всё та же Юля, разве что лет на десять постарше. Нет спущенных гольфов и юбочки-растопырки, нет подростковой угловатости, а есть дева в расцвете своей красоты. Лицо серьёзное, азиатски-неприступное, царственно-горделивое, и только по-прежнему хитрой искрой светятся за очками умные, вдумчивые глаза. А ещё уши. Над головой отражения проступали лисьи уши, нарисованные карандашом. А из-за спины – кончик хвоста. – Ня! – Юля взвизгнула и прыгнула Юлику на шею. – Кавай! – и больше ничего не могла от восторга сказать. Так впёрли её эти уши. И хвост, конечно, куда без хвоста. – Спасибо, спасибо, спасибо! – Она поцеловала его в обе щеки. – И вам, – кинулась к Цезарю. – И вам! – прыгнула было ко мне, но я отпрянула к стене, и она отступилась. – Рад, рад. – Юлик стоял смущённый. – Теперь сертификат. Славочка, наберёшь? – Фамилия какая? – бросаю как можно более противным голосом. Настоящая секретарша. – Федотова. – Данный сертификат на имя Федотовой Юлии Богдановны подтверждает, что счастье есть. Выдан на всю жизнь. Качество гарантировано, – зачитала я с распечатанного листа. – Юлий Вячеславович, распишитесь. |