Онлайн книга «Ключевой инстинкт»
|
– Напугал! – Я не пугаю, а предупреждаю. Я твой начальник, куда хочу, туда и направлю. Не будешь слушаться!.. Пойми ты, Никита. – Трофим взял серьезный, лишенный всякой насмешки тон. – За тобой будет установлен надзор. Если что-то пойдет не так, тебя отправят в зону. Мы с отцом этого не хотим, но если ты сорвешься, ладошку подставлять не станем. Лучше зона, чем ты убьешься на машине по пьяному делу. – Зона так зона! – Не истери. – Трофим скривился. – Ты же не девочка. – Что?! Трофим промолчал, но взглядом призвал брата взять себя в руки. Никита присмирел. Своими детскими капризами он ничего никому не докажет. Тем более что его привязали к работе не отцовской волей, а приговором суда. Не важно, кто подложил ему эту свинью. Надо осознать, для чего это сделано. Не мытьем взяли Никиту, так катаньем. Лариса так светилась изнутри от счастья, как будто джекпот в лотерее сорвала. А может, принц английский ей предложение сделал. Марьяна с легкой иронией смотрела на свою подругу и коллегу. Лариса – девушка взбалмошная, легковерная, да и сама соврет запросто – недорого возьмет. – Нам что, зарплату подняли? – заметив сияние в ее глазах, спросила у Ларисы Татьяна Михайловна и щелкнула деревянными костяшками бухгалтерских счетов. Компьютеры давно уже в ходу, калькуляторы разной степени сложности, но у Татьяны Михайловны своя методика расчетов. Хоть бы раз ошиблась! – Зарплату?!. – Лариса на мгновение задумалась. – Если бы нам зарплату подняли, то вы бы уже знали. – А чего тогда? – А вас, Татьяна Михайловна, только зарплата интересует? – осведомилась Лариса, наманикюренными пальцами сняла со лба непослушный локон и опустилась на стул за своим рабочим столом. Именно опустилась, с разгону, без торможения. Юбка при этом раздулась, и ей пришлось подправлять ее. Сколько Марьяна знала Ларису, она никогда не видела ее в джинсах и в балетках. Только платья или юбки, высокий каблук. Волосы всегда распущены. Длинные ресницы, щедрый макияж, изящный маникюр. Лариса всегда была во всеоружии своей красоты, только это почему-то мало ей помогало. Не везло барышне с мужчинами. То с одним встречалась, то с другим, а постоянного парня не имела. Девушка действительно красивая, эффектная. Роскошные русые волосы, смазливое личико, пышная грудь, тонкая талия с крутым переходом на крепкие бедра и длинные стройные ноги. Мужчинам такие нравятся, может, потому Лариса и перебирала варианты. Требования к мужчинам у нее высокие. Как бы ей в девках не остаться. Двадцать три года уже, можно сказать, критический возраст. – Зарплата меня интересует, – сказала женщина. – Муж, дети, внуки. А тебя? – Во внучки я вам не гожусь. Может, потому и мужьями не интересуюсь. – А пора бы уже. – Я еще слишком молода для замужества. Но если вдруг, то так уж и быть!.. – Лариса вскинула палец, закручивая интригу. – Что вдруг? – повелась Татьяна Михайловна. – Знаете, кто к нам на работу устроился? – Кто? – Сын самого Высокова! Младший брат нашего директора. Помощником у него работать будет. – Размечталась! – заявила Татьяна Михайловна. Все знали, что Лариса нацеливалась на генерального директора. И хвостом перед Трофимом Степановичем крутила, и в секретарши к нему набивалась, а все без толку. Не обращал он внимания на ее красоту. – А вдруг? – Марьяна улыбнулась. – Он парень холостой, свободный, в поиске. – Ты откуда знаешь, что в поиске? – вскинулась Лариса. – Глеб рассказывал. Высоков у них по какому-то там делу проходил. Он вроде бы сбил кого-то на машине. А Глеб – следователь. – А почему в поиске? – Кто, Глеб? – Нет, Никита! – Лариса поморщилась и махнула рукой. – Если парень холостой, то в поиске. – Это хорошо! Я тоже в поиске! – Работай, одиночество! – щелкая костяшками счетов, сказала Татьяна Михайловна. Лариса вздохнула. Работы у нее много, а начальство строгое. Не будешь успевать – уволят и «до свидания» не скажут. А зарплата неплохая, жаль такую терять. Появление Никиты Высокова на заводе не стало для Марьяны новостью. Глеб рассказал, по какой причине мажор попал на работу к старшему брату. Но об этом нельзя было говорить, а Марьяна не из болтливых. Кабинет небольшой, но комфортный, даже с приемной. Секретарши, правда, нет, и кресло неплохо бы заменить, но в целом все хорошо. Уж куда лучше, чем в тюремной камере, среди уголовного люда. – Что скажешь? – спросил Трофим, насмешливо глядя на Никиту. – А если скажу, что плохо, будешь делать хорошо? – У тебя все плохо. Как можно жить, когда нет ничего хорошего? – Только давай без морали! – Я твой начальник, должен воспитывать подчиненных. – Обещаю принимать твои советы и выполнять приказы. Трофим с подозрением посмотрел на брата. Оказалось, что он не зря заподозрил подвох в его словах. – Если ты будешь передавать их через секретаршу. Кресло в рабочем кабинете, игровой компьютер и кофе в исполнении красивой секретарши – это все, что ему нужно для счастья в исправительных работах. А почему бы и нет? Разве Никита не сын самого Высокова? – Секретаршу? Советы передавать? – проговорил Трофим. – А через курьера не примешь? – Через курьера – приказы. – Через курьера – губозакаточный аппарат. Или вручную справишься? – Я понимаю, в штате единица не предусмотрена. А если за свой счет? – А у тебя есть счет? Его заработать надо. Давай располагайся, чувствуй себя как дома. – Но не забывай, что в гостях. – Ты не в гостях, а на работе. Устраивайся. – Трофим ушел. Никита опустился в кресло, которому явно недоставало солидности, включил компьютер, но ничего интересного там не нашел. Он подошел к окну и увидел смазливую русоволосую девушку, которая, улыбаясь самой себе, подходила к административному зданию. Хорошенькое личико, сочные губки, внушительный бюст, ножки очень даже. Недорогое, но в цвет и стиль пошитое платье, туфли на высоком каблуке. Очень неплохо. Эта красотка, конечно же, умеет готовить кофе. Никита вышел в коридор, спустился в вестибюль и увидел, как девушка, взятая на прицел, заходит в какой-то кабинет. На двери красовалась вывеска: «Бухгалтерия». Никита зашел, не спрашивая разрешения. Русоволосая девушка стояла перед пожилой женщиной, которая гоняла костяшки по проволочным счетам. Никита принял начальственный вид и здороваться не стал, чтобы о нем вдруг не подумали хорошо. |