Онлайн книга «Грааль клана Кеннеди»
Ему показалось, что морщины с последнего раза, когда он видел отца, стали глубже, а тени под глазами – отчетливей. – Да, папа, это я, – он старался, чтобы голос звучал бодро, и был уверен, что нужно говорить именно таким тоном: бравурным, оптимистичным. – Я был в прошлый раз у Риммы Петровны, и она сказала, что у тебя неплохие анализы, но тебе прописали дополнительную физиотерапию… – Римма Петровна – дура! – резко сказал отец. – Избавь меня от разговора о ней. Пристала как банный лист со своим процедурами и пилюлями. Ты же знаешь, я всю жизнь не любил лечиться. И не собираюсь изменять этой привычке на старости лет. – Ну папа, когда-то же надо начинать… – проговорил он и ужаснулся своей глупости. «Господи, ну что я несу?!» – Да, начинать нужно… К смерти готовиться. Все болит, все ноет… Пора! – Я не о том. И вообще, пап, давай не будем нагнетать обстановку, как говорят дипломаты… – Ну да… – Они замолчали. И как бы в ответ на слова отца ветер тяжело вздохнул в кронах деревьев, и легкая золотистая листва, как пыль, посыпалась с близстоящей старой березы. – Красота… – В голосе отца не было ни грусти, ни сожаления. – Я часто думаю, почему твоя мать этого не видит? Знаешь, когда умирает близкий человек, к этому привыкнуть невозможно, все время мысленно говоришь с ним, споришь, советуешься. Иногда я просыпаюсь, и мне кажется, что она в кухне. До меня даже доносится запах блинчиков. – Отец взмахнул прутиком и замолчал, а спустя пару минут продолжил: – Я прожил хорошую жизнь, и жаловаться мне не на что. Жаль только, что до внуков не дожил. Он стоял около скамьи с двумя пакетами в руках и неловко переминался с ноги на ногу. – Садись, – отец подвинулся, освобождая ему место. – Не-нет. Я постою. – Почему-то ему не хотелось садиться. А хотелось стоять и смотреть на отца. Но пакеты и портфель на скамейку опустил и потряс руками. – Затекли… – пояснил он. – Ты представляешь, некоторые события вспоминаешь, как будто бы они случились вчера. Все так ясно и отчетливо помнится. Меня это даже пугает, – добавил отец с неожиданным смешком. – Пап, тебе не холодно? У тебя такая легкая куртка. Давай я в следующий раз привезу потеплее. – Не надо. Обойдусь и так. Недавно я вспоминал наше житье в Америке. Здорово было, правда? Обстановка тяжелая: международная напряженность, работы выше крыши, а я вспоминаю это время как счастливейшее. Может быть, даже самое счастливое… А ты помнишь, как мы там жили? – Конечно. Правда, нечасто вспоминаю. У меня еще будет время для ностальгии. «Кажется, я опять сморозил бестактность, – вздохнул он. – Никак не могу быть чутким, понимающим…» Прутик несколько раз ударил по листве и замер. – А журналиста Валерия Корина помнишь? – Корина? – По позвоночнику прошел озноб. Вспомнился Нью-Йорк, парк, место, где впервые появился Корин. Эти воспоминания ожили, и он провел рукой по лбу, не то отгоняя их, не то призывая. – Конечно, помню. Наступило молчание. Отец сидел, опустив голову, и на секунду ему показалось, что тот задремал. Он не видел отцовского лица. Только слышал дыхание: мерное, ровное. Наконец отец резко выдохнул и поднял голову. – Я, честно, долго думал: посвящать тебя во все это или нет… – Во что, пап? И снова пауза. Он терпеливо ждал, не понимая, куда клонит отец. Или этот монолог – предвестник старческого маразма? Нужно быть готовым ко всему. «Время умирать и время жить» – вспомнилось библейское. Всему свой черед. Колесо жизни. Отец уйдет, а сын останется. Для чего? Почему?.. – Думаю, тебе все же лучше знать, – отец словно разрешил какую-то свою внутреннюю задачу. Его плечи расправились, а голос зазвучал бодрее и звонче. – Так и есть… Присядь. Все-таки устал с дороги. – Все нормально. Но если ты хочешь, я сяду. Скамейка была нагрета солнцем. Он ощутил тепло дерева. Доска под ним слегка скрипнула. Он развернулся вполоборота к отцу. – Ну что? Государственные секреты? – шутливым тоном спросил он. – Вот только ради бога не нужно этого ерничанья, – с неожиданной горячностью сказал отец. – Это совершенно неуместно. Тебе, возможно, скоро позвонит Корин. Он привлечет тебя к одной работе. Соглашайся. – К какой работе? – Узнаешь в свое время. Просто сделай все, как он скажет. Хорошо? И вообще держись его. Ладно? Солнце окрашивало листья деревьев в медово-охрянный цвет, который постепенно густел, темнел, настаивался, как хороший коньяк. Становилось прохладно и свежо. – Ты все понял? Он кивнул. – И сестре ничего об этом не говори. Не надо. Отец поднялся со скамейки, пошатнулся и, если бы его вовремя не подхватили под руки, наверное бы, упал. – Пап! – Он прижался к отцу, дрожа, как маленький мальчик. Стало страшно, хотелось уткнуться папе в плечо, как когда-то в детстве, и почувствовать себя смелым и сильным. – Все нормально! – Отец похлопал его по спине. – Все будет хорошо. Который час? – Без десяти пять. – Пойду посмотрю, что осталось от полдника. Обычно нам дают неплохой кефир и булочки с изюмом. Очень вкусные, прямо во рту тают. Давненько я такие не ел. Он еще подумал, что это хороший знак – раз отец говорит о булочках, кефире, о том, что хочет идти на полдник. Он уехал, надеясь, что скоро отца выпишут, и он заберет его домой. Так будет лучше. Для всех. Но утром позвонили из санатория и сказали, что отец незаметно ушел с территории и вроде кто-то видел, как мужчина бросился в реку. Видимо, не выдержал болей. Тело отца нашли только через месяц. Уже порядком обезображенное. И смогли опознать только по шраму на левой руке. Волжский город. Наши дни На другой день Маруся спросила Капитолину, приезжал ли кто к ней поздно вечером. В ответ хозяйка, поджав губы, сказала, что нет. А Маруся заработалась, и ей неплохо бы взять пару дней отгулов и отдохнуть. Видимо, наработавшись в Москве, она сразу приехала сюда и окунулась в новое дело? Негоже так, отдых нужен всем. Человек не машина. Маруся сидела за столом. Солнечные блики играли на деревянных стенах. Она пила кофе и ела блинчики. – Сегодня у меня и есть выходной, – ответила она. – Поехала бы за город. – Не-а, – пропела Маруся. – Останусь дома и буду отдыхать в постели. Весь день. Валяться и бездельничать. Ей не терпелось дочитать текст, а потом поработать над предвыборной концепцией. Маруся любила работать, любила придумывать что-то новое, нестандартное. За это ее и ценил начальник. Впервые за последнее время Маруся ощутила вкус к жизни… |