Онлайн книга «Грааль клана Кеннеди»
Помимо мафии, Кеннеди перешел дорогу нефтяным королям Америки и собирался лишить нефтяные компании льгот, полученных еще в начале ХХ века. Когда же Линдон Джонсон занял кресло президента США, он похоронил этот проект и к нему не возвращался. Джонсон, без сомнения, тоже был причастен к этому «заговору века». Кеннеди все время старался задвинуть своего вице-президента на второй план, что приводило его в ярость. Южанин Джонсон и северянин Кеннеди. Север – Юг. Гражданская война между Севером и Югом в США. Противостояние, которое никуда не делось? Он протер глаза. Мореншильд! После революции в России семья бежала в Вильно. Мать вскоре умерла, и отец остался с двумя сыновьями – Дмитрием и Георгием. В 1938 году Мореншильды эмигрировали в США. Джорджа подозревали в сотрудничестве сразу с несколькими разведками, в том числе с французской и немецкой. За ним наблюдало ФБР, пытаясь поймать с поличным. Его брат Дмитрий тоже сделал внушительную карьеру в США – он был одним из основателей радиостанций ЦРУ «Свободная Европа» и «Радио «Свобода». Тесно контактировал с верхушкой ЦРУ… Он сделал глоток чая и почесал переносицу. Да, братья Мореншильды основательно вросли в американский истеблишмент! А вот еще… Джордж Мореншильд познакомился в Нью-Йорке с семьей Бувье и с молодой Жаклин, будущей Джеки Кеннеди. Жаклин называла Мореншильда «дядя Джордж», помимо этого, он был близким другом тети Жаклин – Бил Эдит. После Второй мировой войны Джордж Мореншильд начал работать в нефтяном бизнесе, в числе его друзей и знакомых – влиятельные люди. Он был членом далласского нефтяного клуба и преподавал в местном колледже. В 1957 году Мореншильд по заданию Государственного департамента США работал в Югославии, чтобы произвести там геологические изыскания, но был обвинен местными властями в шпионаже и выдворен из страны. В этом же году Мореншильд женился в четвертый раз. На женщине русского происхождения Евгении Фоменко, которая выступала танцовщицей под псевдонимом Жанны Легоне. И этот человек, друг бизнесменов и финансовых воротил, вдруг знакомится с ничем не примечательным Освальдом Ли Харви и его женой Мариной и начинает принимать в жизни его семьи самое непосредственное участие. Чудеса, да и только! Москва. Наши дни Дома Маруся ходила по комнате из угла в угол, металась, как загнанный зверь. Она без конца прокручивала вчерашний вечер. Все было непросто, но она не могла ни за что зацепиться, как ни старалась. Все расплывалось-расползалось у нее в руках, и только лицо мертвой Виолетты Сергеевны вставало перед ней четко. Где и что она упустила? Маруся села в кресло и задумалась. До слез, до комка в горле было жаль старинную подругу бабушки. Зачем и кому понадобилось ее убивать? Да еще все ворошить в комнате? Дело было в ее визите? Но ведь Маруся ничего не узнала. Почему убийца посчитал, что Виолетта Сергеевна может быть опасной? Она все-таки знала какие-то секреты и тайны. Кто-то решил заставить ее замолчать навсегда? Деметрий запрыгнул на ручку кресла и потерся о Марусину руку. – Вот и я говорю, что-то здесь не так, – вздохнула Маруся, погладив кота, и вновь задумалась. Она поела без всякого аппетита. Кусок застревал в горле, когда она вспоминала Виолетту Сергеевну. Маруся зашла в комнату бабушки и стала внимательно просматривать книжный шкаф. Она искала научные труды, статьи, книги… Во втором ряду на полке она наткнулась на небольшую книгу, изданную тиражом в тысячу экземпляров. Издание Института мировой митературы. Пролистав книгу, она нашла статью Русаковой Елизаветы Федоровны. «Старинные символы Шотландии». Маруся повертела книгу в руках. Англия, Шотландия… Она еще раз просмотрела книжный шкаф. Ничего. Вечером позвонила Серафима Петровна, соседка Виолетты Сергеевны: – Я нашла телефон Кати. Записывайте. – Да-да. Маруся записала телефон. – Полиция была? – Была, – всхлипнули на том конце. – Да что толку? Человека уже не вернешь. А этого супостата ищи-свищи. Никто ничего не видел и не слышал… После разговора с Серафимой Петровной Маруся набрала Катю. Сработал автоответчик. Страшно волнуясь, Маруся проговорила: «Катя, перезвони, пожалуйста, как только сможешь. Это касается твоей бабушки, Виолетты Сергеевны. Перезвони. Я буду ждать». Не успела Маруся дойти до кухни, как ей перезвонили. – Вы кто? – раздался женский голос. – Что-то с бабушкой? – Катя, я Маруся Громова. Внучка близкой подруги твоей бабушки Русаковой Елизаветы Федоровны. Может быть, ты помнишь, в детстве мы встречались, играли, ходили в зоопарк с нашими бабушками… – Помню. А что с Виолой? – Катя, она умерла. Ее убили. – Убили? – Да. Возникла пауза. – А почему мне это сообщаешь ты? Маруся помолчала, а потом выпалила: – Я пришла к Виолетте Сергеевне с одной фотографией, хотела, чтобы она опознала людей, которые на снимке. Старый снимок моей бабушки. А она побледнела, ей стало плохо… Я хотела остаться с ней, но она отправила меня домой. А сегодня утром я, не дозвонившись до нее, решила поехать. И увидела ее убитой. А в квартире все переворошили вверх дном… Катя перебила ее: – Приезжай ко мне. Может быть, здесь ты найдешь ответы на свои вопросы… Она продиктовала адрес, и Маруся почувствовала, как ее затягивает в водоворот странных необъяснимых событий. Она засела искать авиабилеты. Изучила маршрут, оказалось, что ей нужно лететь с пересадкой. Сначала до Парижа, а потом в Ланьон. На ближайший рейс оставался один билет, и Маруся решила, что это – знак судьбы. Вещи она собрала быстро, но вот куда деть Деметрия? Отдать соседке? Понравится ли ей такой строптивый подарочек? Но и выхода нет. Маруся схватила кота в охапку. Он зажмурился. А затем открыл глаза: «Тебе не стыдно?» – вопрошал его взгляд. Зеленые глаза смотрели не мигая. Маруся потерлась об него щекой. – Стыдно, товарищ Фалерский, очень стыдно, но не везти же тебя во Францию? «Как российская провинция, так везти меня можно, – продолжал так же взглядом упрекать кот, – а как разъезжать по за границам, так я сиди дома!» – Ну все, – рассердилась Маруся. – Хватит глупостями заниматься. Еще скажи спасибо, если тебя возьмут. А то так и будешь сидеть взаперти и некормленый два дня. А если я задержусь… Соседка взяла кота только после Марусиных уверений, что он смирный, воспитанный и ведет себя тихо. В самолете Маруся сидела молча, был поздний вечер, место у окна занимала бабуля, которая время от времени поворачивалась к Марусе и, улыбаясь молочно-белыми зубами, щебетала по-французски. Маруся помотала головой, объясняя, что она ничего не понимает, но бабка, словно не замечая этих знаков, по-прежнему пыталась что-то втолковать ей. |