Онлайн книга «Наш маленький грязный секрет»
|
Я вдруг заметила, что у нашего потока начались какие-то трудности с передвижением. Люди теснились на левой стороне, старательно обходя неведомую преграду. Пройдя еще несколько метров, я увидела, в чем дело. Навстречу нам шла худенькая девочка лет четырнадцати – пятнадцати. Палкой в черно-белую полоску она быстро проводила по дороге впереди себя, затем делала маленький шажок, еще одно молниеносное движение палкой – и еще шажок. И хотя шла девочка довольно медленно, все равно ей приходилось натыкаться на криво положенный бордюр, останавливаться перед ямами и колдобинами. Я опустила вниз глаза и впервые обратила внимание, как отвратительно уложен асфальт под ногами. Здесь и зрячему человеку проще простого свернуть ногу, а что же говорить про слепых! Да еще эти машины, черт бы их побрал, припаркованы прямо на тротуаре! Прохожие хоть и поглядывали на слепую сочувственно, но не спешили предложить ей помощь поводыря. Сначала я тоже, сглотнув горький комок в горле, проследовала мимо, но через пару шагов повернула назад. В конце концов, милиция работает до вечера, так что спешить мне некуда. – Тебе помочь? – осторожно спросила я у девочки. Кто ее знает, может, еще обидится? Но она улыбнулась: – Спасибо вам большое! Я иду в библиотеку, если вам по пути, то буду очень рада. – Мне все равно, свободного времени навалом, – как можно беспечнее ответила я, беря девочку под руку: пусть не чувствует себя обязанной. – А что за библиотека? – Библиотека для слепых, там книги записаны на кассеты. Можно взять пленки домой, но у меня нет плейера, так что приходится сидеть там в наушниках и слушать. – Меня Люсей зовут, а тебя? – Лена. На Леночке были очки не с темными, а с прозрачными стеклами, хотя и очень толстыми. Ее глаза, как мне показалось, напряженно вглядывались в мое лицо. – А ты все-таки что-то видишь? – У меня на правом глазу еще осталось пять процентов зрения. Но и оно постепенно уходит. Мама водила меня на консультацию к жутко дорогому окулисту, и он сказал, что, если в течение года не сделать операцию, я ослепну навсегда, – буднично ответила девочка. – Так что же тебе операцию не делают? – ахнула я. – Она стоит около пяти тысяч долларов, – вздохнула Леночка, – маме таких денег за всю жизнь не накопить. Она и так на двух работах горбатится, чтобы мне и Федьке было что кушать. Федька – это мой младший брат, ему четыре года. Но нам все равно денег не хватает, ведь приходится еще за комнату платить. – А фонды? Ведь существуют же организации, которые помогают в таких случаях! – Ну, есть Всероссийское общество слепых. Но оно немного помогает только тем, кто прописан в его районе. А у меня даже российского гражданства нет: мы его потеряли, когда жили в Узбекистане. Поэтому Федьку в детский сад не берут, а мне пенсию не платят. А московские чиновники нам гражданство не дают – взятку требуют… Я потрясенно молчала. Неужели находятся нелюди, которые наживаются на такой беде? – Да и не так уж много фондов, которые действительно помогают людям, – продолжала просвещать меня Леночка. – Нам объяснили, что раньше в благотворительные фонды переводили деньги те организации, которые хотели уменьшить свои налоги. Но вскоре они смекнули, что лучше организовать свой собственный фонд, чтобы полностью сохранить средства. Так что хотя сегодня фондов и много, на самом деле большинство из них отмывают деньги своей фирмы. Нет, помощи ждать неоткуда. Но ничего, я постепенно привыкаю к мысли, что скоро совсем ослепну. Маму, правда, жалко… У меня в глазах стояли слезы. Если бы я только могла помочь бедной девочке! Но – увы! – я нищая как церковная мышь. И как раз пять тысяч долларов мне самой позарез необходимы, чтобы вытащить Настю из тюрьмы. По шоссе мимо нас с Леной проносились роскошные иномарки, у которых, наверное, одни только кожаные сиденья в салоне столько стоят. И где, спрашивается, социальная справедливость? Вот именно в таких случаях фраза «Взять все – и поделить!», сказанная Шариковым в «Собачьем сердце», кажется мне особенно убедительной. К десяти я стояла у проходной на Петровке, 38. – Здравствуйте, я к следователю Хренову Андрею Владимировичу. Можно пройти? – робко обратилась я к охраннику. – Вы по повестке? – Нет. – Фамилия? – Лютикова. Парень в милицейской форме взглянул в регистрационный журнал: – Вас нет в списке. – Конечно, нет. А что, записываться надо? – За сутки. Или покажите повестку. – Слушайте, товарищ майор… – Младший лейтенант, – поправил меня парень, кивнув на свои погоны. Чудак: можно подумать, я в них разбираюсь! – Да? – сделала я удивленное лицо. – Странно, а выглядите как майор. Понимаете, мне очень нужно увидеться со следователем Хреновым. Дело в том, что мои показания могут изменить весь ход следствия. Вы же не хотите, чтобы ваш товарищ пошел по ложному пути? «Тамбовский волк ему товарищ», – явственно читалось на лице охранника. Но он все-таки придвинул ко мне телефон: – Позвоните следователю по местному номеру, если он выпишет вам пропуск, то пропущу. Я тут же схватила трубку. После двух гудков мне ответил мужской голос: – Капитан Супроткин. – Позовите, пожалуйста, следователя Хренова. – Его сегодня не будет, звоните в понедельник, – скороговоркой произнес капитан и отключился. Ну и порядки! Понедельник – это же через трое суток! Нет, я не могу так долго ждать. Я опять набрала номер: – Что же вы трубку швыряете? Я тут, между прочим, на проходной стою, мне надо пройти по срочному делу! – Что за дело? – бесстрастно поинтересовался Супроткин. – Э-э-э… во-первых, у меня есть сведения по делу Анастасии Грушиной, которая обвиняется в убийстве. А во-вторых, мне надо сделать заявление о другом преступлении, может быть, тоже убийстве. На другом конце провода повисло молчание. Он там заснул, что ли? – Передайте трубку охраннику! – приказным тоном произнес наконец капитан. Во мне моментально вскипело раздражение: он мне еще будет приказывать! Я ему что, военнообязанная? Я придвинула телефон к младшему лейтенанту: – Вас. Тот внимательно выслушал собеседника, положил трубку и разрешил: – Проходите. Комната четыреста шестьдесят семь, четвертый этаж. Поплутав по коридору, я с трудом нашла нужную дверь. На ней висела табличка: «Старший следователь Хренов Андрей Владимирович, следователь Супроткин Руслан Игоревич». |