Онлайн книга «Звонок в прошлое»
|
– Он что, тебя уволил? – спросила Хизер, когда Алисон вошла в гостиную. Бывшая доставщица пиццы пожала плечами: – Я и так на следующей неделе собиралась возвращаться в Беркли. Во всем этом была и светлая сторона. На заднем сиденье машины Алисон лежали три большие коробки с пиццей, лазанья, сильно остывшие жареные грибы и дюжина хлебных рулетиков с сыром пармезан. – Какой щедрый подарок накануне Рождества, – сказала Джорджи, открывая коробку с пиццей. К счастью для Хизер, мать смотрела только на щенят и не замечала, как ее дочь и Алисон хихикают, сидя на диване и уплетая пиццу. Когда Джорджи проглотила уже три больших куска, в кухне вдруг зазвонил коричневый телефон. Хизер сразу прекратила разговор. Джорджи бросила недоеденный кусок и побежала на кухню, чуть не наступив на Порки. – Алло, – сказала она, успев взять трубку после третьего звонка. – Привет, – послышался голос Нила. – Это я. – Привет. Хизер уже стояла за спиной. – Иди наверх, – прошептала она. – Я повешу. – Нил, подожди немного. Я сейчас поднимусь наверх. Ты никуда не торопишься? – Нет. Хизер потянулась взять трубку. Джорджи прижала трубку к груди, как недавно прижимала щенка. – Обещай мне, что не будешь с ним говорить, – шепнула Джорджи, и Хизер кивнула. – Заклинаю тебя жизнью Элис и Нуми, – сказала Джорджи. Хизер снова кивнула. Джорджи отдала ей трубку и побежала наверх. Когда она снимала трубку желтого телефона, у нее тряслись руки. Такого с ней не бывало даже во время сильных депрессий. Вероятно, это признак надвигающегося диабета. – Взяла! – В трубке щелкнуло. – Нил, ты слушаешь? – Конечно. – Ну вот, теперь можем говорить, – сказала она, садясь на пол. – Ты как? – спросил Нил. – Сейчас нормально. А вообще… сегодня был какой-то сумасшедший день. И потом… я уже стала сомневаться, что ты позвонишь. – Как помнишь, я обещал позвонить. – Помню. Но… ты был сердит. – Я… – Нил на секунду умолк, потом заговорил о другом. – Мы пробыли у двоюродной бабушки дольше, чем собирались. Она была очень рада нашему приезду. Упросила нас остаться на обед. Мы и остались. А потом… Знаешь, там такая угнетающая атмосфера. На нас это подействовало, и на обратном пути мы заехали в «Золотое дно». – «Золотое дно» – это что? – Смесь кафетерия, закусочной со шведским столом и стейк-хауса. – В Небраске все заведения называются в честь вестернов? – Думаю, что да. – Тогда я не удивлюсь, что итальянские рестораны у вас носят названия картин Серджио Леоне [46]. – А почему у тебя сегодня был сумасшедший день? Джорджи засмеялась. Это звучало как фрагмент записи смеха, воспроизведенной на реверсе. – Джорджи! – Извини… Что сделало мой день сумасшедшим? Я принимала собачьи роды. Трое щенят. А еще я узнала, что та Хизер – лесбиянка. – Что? Ах, ну да… твоя двоюродная сестра. Я почему-то подумал, что ты говоришь о родной. Значит, твоя двоюродная сестра – лебси? – Это ее дело. Нам-то что? – Ты сказала, что принимала собачьи роды. Чьи это щенки? – Это тоже не важно. Но думаю, одного мы оставим себе. – «Мы» – это ты со своей мамой? Или «мы» – это мы с тобой? – Мы, мы, мы, – ответила Джорджи. – До самого дна. – Джорджи, да что с тобой? – Извини. – Значит, ты приняла собачьи роды? – Я не хочу об этом говорить. – Тогда о чем ты хочешь говорить? – Не знаю. Дай подумать. Она положила трубку на ковер. Сейчас она дышала почти так же, как Хизер возле сушилки с рожавшей Петунией. Джорджи поправила волосы, сняла очки и принялась тереть глаза. Давай, Джорджи, возвращайся в игру. Нет, это была не игра. Это была ее жизнь. Ее дурацкая жизнь. Что бы ты сейчас ни сказала – значения это не имеет, твердила она себе. Нил все равно приедет рождественским утром и сделает тебе предложение. Это уже произошло пятнадцать лет назад. И тогда он тебе сказал: «Мы сделаем так, чтобы нам этого было достаточно». Это судьба. Если только… Если только это не было судьбой. Возможно, Нил произнес те слова, поскольку сам хотел их произнести, а вовсе не из-за ее телефонных разговоров с ним. Разве за все годы их совместной жизни он хоть раз намекнул ей, что в ту неделю они активно перезванивались? Надо знать Нила: какие-либо намеки ему вообще не свойственны. Сейчас у Джорджи был последний шанс поговорить с Нилом перед его поездкой в Калифорнию. Последний шанс убедиться, что он поедет к ней. О чем же с ним говорить? Джорджи сделала глубокий вдох, потом глубокий выдох и только тогда снова взяла трубку: – Нил, ты слушаешь? – Да. – Ты веришь в судьбу? – Что? В каком смысле? – Ты веришь, что в нашей жизни все уже предопределено, а мы лишь следуем предопределенному? – Ты хочешь спросить, не кальвинист ли я? – Возможно. – Джорджи пошла на второй заход. – Я спрашиваю, веришь ли ты, что все в нашей жизни уже решено заранее. Уже записано. Вдруг будущее просто сидит и ждет, когда мы до него доберемся? – Теперь понял. Ты спрашиваешь, верю ли я в судьбу, в предопределенность. Нет, не верю. – Почему? – Тогда исчезает ответственность за свои поступки. Получается, я тут ни при чем. Все это было решено заранее и за моей спиной. И тогда вообще незачем к чему-то стремиться. Меня это не устраивает. Я предпочитаю думать, что в каждый момент жизни мы выбираем то, каким будет следующий момент. И свою судьбу мы выбираем сами… Джорджи, а почему тебе это так важно? – Сама не знаю. Ей вдруг показалось, что она наблюдает за собой со стороны. – Джорджи… Ты здесь? – Да. – Извини, что заставил тебя ждать. – Когда? Сейчас? – Нет. Сегодня. Весь день. – Ничего страшного. Нил сокрушенно засопел: – Ты думала, что я не позвоню. Мне неприятно это слышать. Мне неприятно, что у нас все идет как-то странно. Мы… я не знаю… не говорим, а лишь подбираем слова. Боимся сказать что-то не то. Когда все это началось? |