Онлайн книга «Тени прошлого»
|
– Так и у тебя есть видак. – И я смотрю. Но редко. – Почему? – Долго и часто нельзя. Гениталии опухнут и лопнут к чертям собачьим, а мне в Союз скоро. – Порнухой балуешься? – Я этого не говорил. – Ясно. А как же медсестра из санчасти? – Лиза? О ней от кого узнал? – Не помню. – Нас, мужиков, тут много. А баб свободных и безотказных всего пятеро. Так что к Лизухе еще попасть на прием надо. Без подарка, можно наличными, и не пытайся. – Мне-то что. Обойдусь. – Посмотрел бы я на тебя через полгода. Но тогда я буду далеко от этих прекрасных гор и милых духов, чтобы их на куски разорвало. Ладно, отдыхай. Будет скучно, заходи. У меня пузырь водки есть, расслабимся. – Ротный подмигнул заместителю. – А там, глядишь, и к девочкам подвалим. Что подарить у меня есть. – А как же твои соседи? – А что? Командир ремонтной роты Саша Игнатенко наш человек. Да и другие тоже. Чмыри, Миша, здесь не выживают. Козырев усмехнулся и спросил: – А как насчет Иванова? – Так он потому и на боевые не выходит. Знает, что вряд ли вернется. Замполит и парторг это понимают, держат его в штабе. Иванов исключение. Он прикрылся политруками, а они надежнее всей авиации, воюющей здесь. У них особая иерархия. Своих они если и сдают, то только в исключительных случаях. – Понятно! – Ты отбой проконтролируешь? – Конечно! – Ну и добро. Завтра мой день. Понедельник. С подъема буду. – Давай! – Давай, командир. – Не скучай, лейтенант, все будет тип-топ! – Не сомневаюсь. – И правильно. Офицеры вошли в модуль и разбрелись по своим отсекам. В секции, где устроился Козырев, находился заместитель командира ремонтной роты старший лейтенант Говоров. Он прослужил в Афганистане год и с неделю назад вернулся из отпуска. Дмитрий ковырялся в старом радиоприемнике, непонятно откуда взявшемся в модуле. При появлении лейтенанта Говоров обернулся и сказал: – Это ты? Миша. Что в части? – Спокойно все. Первый батальон в парке, готовится к выходу. Там же и разведрота. – Плясать будешь? – Письмо? – Как и положено. Почтальон недавно принес. На твоей кровати лежит. Козырев подошел к своему спальному месту. Да, из-под подушки выглядывал конверт. Он присел, взял его, весь обклеенный марками, и, конечно же, сразу узнал почерк. Писала Ольга, да больше и некому было. Михаил аккуратно открыл конверт и замер, читая послание от единственного родного человека. Ольга писала, что очень соскучилась, хотя с момента разлуки и прошло совсем немного времени. Она вспоминала сладкие дни и ночи, проведенные вместе. Все искренне, без тени фальши. Лейтенант Козырев получал письма каждый день и отвечать старался так же регулярно. Пока это удавалось ему. Сослуживцы посмеивались. Посмотрим, мол, что будет дальше. Но они по-хорошему завидовали лейтенанту. Козырев прочитал письмо и положил его в тумбочку, в стопку таких же теплых, родных посланий. Скоро придется в чемодан перекладывать, тумбочка не резиновая. Он тут же достал тетрадь и с удивлением обнаружил, что чистых листов в ней не осталось. – Дима, у тебя тетрадь есть? – спросил Михаил. – Нет. Раз в месяц сообщаю отцу, что жив и здоров. На это я у других возьму. А твои конспекты где? – В сумке, а она осталась в канцелярии роты. – Посмотри в тумбочке Гоши. У него вроде была чистая тетрадь. – Неудобно как-то. – Неудобно на потолке спать. – Тут в его приемнике что-то щелкнуло. – Все готово. Старший лейтенант включил приемник. Сперва из динамиков раздалось шипение, прерываемое треском. Потом послышалась бойкая речь на незнакомом языке. Она звучала так, будто вылетала из глубокого колодца. – Твою мать! – проговорил Дмитрий. – Только время зря потерял. Придется двухкассетник купить, как нарисуется командировка в Кабул. Хотел перед дембелем, но возьму сейчас. А то от тоски сдохну. Козырев тем временем открыл тумбочку начальника службы ГСМ полка капитана Гогидзе. Там на верхней полке, среди сигарет и пары флаконов французского одеколона, действительно лежала новенькая ученическая тетрадь. – Да бери, – сказал Говоров. – Гоша не обидится. Он редко пишет. – Ладно, я отдам. – Лейтенант взял тетрадь, устроился за своей тумбочкой. Говоров же продолжил тему: – Может, с Гошей поговорить да затариться бочками с бензином и канистрами с маслом? – Зачем? – Козырев поднял голову. – Кто-то мне говорил, что в райцентре местном один дуканщик товар на ГСМ меняет. За канистру масла джинсы дает. А в Булак попасть гораздо проще, чем в Кабул. Полкан иногда разрешает съездить туда за шмотками. – На автобусе. Прошлое воскресенье наши ездили. Должен был я старшим быть, но ротный сам поехал. – Вот и я о том же. – Но даже если капитан и даст тебе бензин и масло, то как ты бочки с канистрами в Булак довезешь? Не в автобусе же? – Э-э, Миша, не знаешь ты порядков местных. Здесь ничего невозможного нет. Разведка постоянно шарится по зоне ответственности полка. А в нее входит и Булак. Парни из разведроты там чуть ли не ежедневно бывают. А в БРДМ такой груз легко вместить можно. Ребята поймут и сделают все в лучшем виде. Да, надо этот вопрос с Гошей перетереть. Может, ты подсобишь, Миша? У вас на «Уралы» девяносто третьего бензина многие тонны списать можно. – Это не ко мне. – Ясно. Ладно, что-нибудь придумаю. Пойду, посмотрю, что наши архаровцы делают. Водки купить? – Как хочешь. У меня особого желания нет. – Это очень даже правильно. Трезвость должна быть нормой жизни. Козырев улыбнулся и спросил: – Кто это говорит? Говоров поправился: – В Союзе. Здесь нормы другие, чисто временные. Пошел. – Он накинул на себя куртку, надел панаму и вышел в коридор. Козырев исписал четыре страницы, хотя ничего нового в его жизни вроде и не было. Он вложил письмо в конверт, указал адрес и оставил на тумбочке. Михаил решил, что чуть позже бросит послание в почтовый ящик, висевший на стене модуля. Парень снял берцы, прилег на кровать, посмотрел на кондиционер, старый, но надежный БК-2000. Вчера днем температура была около пятнадцати градусов. С ночи она начала повышаться и к обеду достигла тридцати двух. Сейчас было жарко, душно и как-то тихо. Пылевой бури можно ждать в любую минуту. |