Онлайн книга «Тайяна. Раскрыть крылья»
|
Каждую чешуйку видно, каждую морщинку… Видно, что изображение сделано с живых существ. Даже сейчас в этих статуях больше жизни, чем в некоторых нархи-ро. Кажется, еще секунда – и они расцепят руки, расплетут хвосты и соскользнут с невысокого пьедестала. Тот и сделан так… покатый, невысокий – удобно для передвижения змеехвостых. По обе стороны от пьедестала стоит нечто вроде курильниц. А прямо перед статуями – невысокая и не слишком глубокая чаша. Тайяна понимала, что пожалеет об этом. Но… Кремень и огниво словно бы сами прыгнули в руки. Ааша зарычала, но останавливать подругу не стала. Взметнулось облачко голубоватого дыма. Сначала одно, потом другое… статуи… ей-ей, они словно задвигались. Лица стали живыми, яркими, женщина, кажется, даже улыбнулась. Мужчина смотрел строго и сурово, словно спрашивая, что здесь делает женщина чужой расы. Тайяна поежилась. Храм? Да, скорее всего. Что любят чужие боги? Уважение. Жертвы. И чаша перед змеелюдьми, наверное, для подношений? Тайяна подумала. Что можно подарить чужим Богам? А что у нее вообще есть? Ценного? Кинжал? Самой пригодится. Ааша? Друзей не дарят. Жемчуг Таалейн? Он чужой. Сорванные с куста листочки? Толку-то… Кажется, не отвертеться… Тайяна, удивляясь сама себе, вытащила нож. Вздохнула – и решительно надрезала руку. В чашу из странного черно-белого камня закапала кровь. – Прошу милости. Я просто путница, которая не хочет зла. Позвольте переночевать под вашей крышей, а завтра я пойду дальше. Ала-аш-ш, шара-ас-сара. Аш-ше шрайс-се… Слова срываются с губ, юркими змейками скользят в темноту, обвиваются вокруг чаш – и Тайяне кажется, что ее слышат. Но… не злятся? Словно бы кто-то с любопытством смотрит на явившуюся незваной девицу. Так что Тайяна кланяется еще раз – и отходит в сторону. Находит себе место в одном из углов. Ааша укладывается прямо на пол, Тайяна сворачивается рядом с ней, накрывается плащом – и засыпает. Спокойно, как не спала с того давнего дня на озере. Она уже не видит, как, вспыхнув голубоватыми искорками, из чаши исчезает ее кровь. Она смотрит сон… * * * Во сне Тайяна снова видит себя в этом же храме. Только сейчас он ярко освещен, а статуи вполне живые. Смотрят весело, с иронией, улыбаются… как-то небожественно это выглядит. Но на всякий случай девушка кланяется. Неглубоко, но уважительно. – Ты кто будешь, крылатая? Первым заговаривает мужчина. И Тайяна отвечает уважительно, на том же языке листэрр. Так, мол, и так: решила уйти из Леса, потому что того, что определили для нее старшие, не хотелось, а чего хотелось – непонятно. Может, это и глупо звучит, но… не лгать же? Женщина-листэрр пристально вглядывается в девушку. – Неужели он был так противен? Тайяну вполне искренне передергивает. И женщину это устраивает, как ответ. Видно, что девушка не лжет. – Чего ты не хочешь – понятно. А чего хочешь? – Не знаю. Жить своей жизнью? Вряд ли. Я и так была ею довольна. Не знаю… Может, найти свою дорогу? Обидно, когда за тебя все решают другие, а ты идешь, как ослик на веревочке… – Найти свою дорогу? Не худшая просьба, да, ш’аари? Мужчина и женщина переглядываются. Листэрр улыбается, показывая немаленькие клыки. – Да уж. Обычно просят всякую пошлость. Золота, или власти, или любви – и совершенно не понимают, что если чего-то хочешь – надо еще и быть достойным, ну и справиться с полученным. А девочке стоит помочь, да, ш’шаалесс? – Стоит. Сейчас ее ищут по всему Лесу. Так что попытка найти дорогу кончится дня через два. Как раз она хотела выйти из Разлома и попробовать перейти через болото… Тайяна даже не удивилась. Это же сон: понятное дело, что листэрр из сна все про нее знают, даже то, чего не знает она сама. – Может, повернем ей дорогу? Чуть-чуть? – У нас сейчас не так много сил. Вообще мало, с тех пор как ушли наши дети… – Но эта девочка будет нас помнить. И потом ее дети тоже… – Если доживет. – Что мы теряем, ш’шаалесс? – Ничего. Ты права. Дай мне руку, крылатая. – Я не… Тайяна хочет сказать, что у нее нет крыльев, но руку тянет впереди слов. Ибо сказано так, что не послушаться невозможно. Мужчина сдвигает брови. – Вот тебе мои слова, крылатая. Если пройдешь свой путь до конца – сможешь вернуть себе то, что потеряла ваша раса. Завтра ты выйдешь из нашего храма и пойдешь, куда поведет тебя твоя подруга. Ничего не бойся и не отступай. Все будет хорошо. – Но бескорыстно мы сейчас помочь не можем, – голос женщины звенит струной и отдается низким рокотом горного потока. – Раз в год ты должна будешь пролить кровь в огонь и вспомнить нас. Обещай! Ты, а потом и твои дети… Тайяна пожимает плечами. Если рано или поздно у нее будут дети – почему бы нет? – Обещаю. Раз в год, в этот день… – А чтобы ты не забыла… Руку, там, где она ее надрезала, словно огнем печет. Тайяна наблюдает, как запястье охватывает вязь замысловатой татуировки. Словно змея переплелась с цветами и ветвями. Красиво… – Я не забуду. Мужчина и женщина отступают, возвращаются на свой пьедестал, расплываются в сумерках Храма. И до самого утра Тайяна спит без сновидений. Она и не подозревает, что по ее вине сейчас не спят две трети населения Леса. * * * ЧП?! Таких слов в Лесу не знали, а то бы точно согласились! Да еще какое! Шок! Скандал! Разрыв реальности! Жизнь нархи-ро – это Лес. И обычно они счастливы на своем месте. Живут, рожают детей, мечтают о крыльях – и не бегут из родного дома. Тем более так. Через Разлом! Это же верная смерть! Но почему?! Жрецы взволновались! Говорят, лиха беда начало! Ну так не станет ли это первой бедой? А если все так повадятся бегать от предназначения? Никакого Леса не напасешься! Одна сбежит, вторая… Ночью с постели были подняты родители Тайяны, встречающие гостей как были, в ночных сорочках. Весс д’Тараш Карай, один из верховных жрецов, лично явился к ним в дом. |