Книга Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна), страница 31 – Диана Ибрагимова

– Как, по-твоему, – спросил он, проведя ладонями по впалым щекам. – Я всё ещё похож на свинью?

Аринд обернулся к нему, ероша волосы. Он делал это нарочито медленно, потому что не хотел выходить к людям один.

– Ты похож на волка, который пережил долгую зиму.

Зенфред натёр спину куском травяного мыла и принялся задумчиво отмывать грязь. Струйки потекли к ногам, смывая грязные разводы и частички скатавшейся кожи.

Зенфред и не помнил, с каких пор Факел, а с ним и половина Академии, стали называть его свинкой. Время шло, дни сменялись годами, а Зенфред таил обиду и терпел издёвки, утешая себя мыслью о том, что после выпуска Факел пожалеет о своих словах и будет долго, унизительно просить прощения. Зенфред часто представлял, как после смерти Майернса королевство расцветёт в руках отца. И как он, законный наследник престола, станет правой рукой Ханвиса, его помощником и опорой, а Вельмунта сделает смотрителем самой большой библиотеки Хэлдвейна. Теперь Вельмунт был мёртв, место отца заняли Эсанора и второй советник, Факел готовился праздновать окончание Академии, а всё, что осталось у Зенфреда – нож за пазухой и несколько дней до смерти.

– Как ты думаешь, почему мир так несправедлив? – Зенфред вылил на себя ковш воды и убрал прилипшие ко лбу волосы. – Почему одни получают всё, а другие ничего? Почему сильные издеваются над слабыми, а жизнь ещё и одаривает их за это?

– Сильный зверь всегда загрызёт слабого. Это закон жизни.

– Люди не звери! Как же дети и женщины? Разве они виноваты в том, что не могут себя защитить?

– Люди хуже зверей, – отрезал Аринд. – Ты быстро умрёшь, если будешь верить в справедливость.

– Умирать должны те, из-за кого её нет, – холодно сказал Зенфред.

К тому времени, когда они спустились ужинать, внизу что-то шумно обсуждали, сдвинув вместе четыре стола. Народу набралось порядочно, и те, кому не хватило места, толпились рядом. Грун стоял там же, приглаживая ладонью рыжие волосы.

Аринд и Зенфред уселись за свободный стол у дальней стены. По счастью, все были увлечены рассказом плачущего старика с волосами, переплетёнными синей лентой, и никто, кроме мальчишки-разносчика, не обратил на новичков внимания.

На столе скоро появились чашки с овощным супом, перловая каша на свином жиру, порезанная на куски солёная рыбина, пара ломтей хлеба и кувшин крепкого вина. Мясо тут подавали только по большим праздникам, потому что в округе, да и на всём острове, скотины почти никто не держал.

Зенфред набросился на еду, краем уха слушая разговор. Разобрать слова говорящего было трудно, потому пришлось пустить нить в сознание Аринда и воспользоваться его острым слухом.

– …один на другом лежат. Все там. Оба сына и внук. За что боги с нами так? Почему не взяли стариков? На кого мы теперь обопрёмся?

– От же, напасть, – вздохнул кто-то. – Как рассветёт, пойдём хоронить.

– И пойдём, – кивнул захмелевший щербатый мужик, хлопнув по столу широкой ладонью. – Я сам этому червю башку отрежу.

– Уж до тебя отрезали и продать успели, – Грун кивнул в сторону новых постояльцев.

Аринд сжался и ниже наклонился над чашкой. Щербатый так зыркнул в их сторону, что у Зенфреда по спине прошёлся неприятный холодок.

– А это ещё что за зелень? Эй, вы кто такие будете?

Входная дверь громко хлопнула, на пороге появился рыжий мальчишка, одетый в не по размеру большую куртку. Все замерли. Щербатый выронил кружку, её содержимое расплескалось по полу, в воздухе повис кислый запах пива. Все как один, округлив глаза, уставились на вошедшего. Зенфред хотел было переглянуться с Ариндом, но тот пялился с не меньшим удивлением.

– Ещё отмечаете или уже поминаете? – бесцеремонно поинтересовался мальчишка, расталкивая ошарашенных мужиков и усаживаясь к общему столу. – Меня уже помянули? Если нет, чур, вся выпивка мне. Я за себя сам выпью.

– Ядоглот! Ты живой, что ли? – щербатый опёрся о стол.

– Нет, Авердо, я умер и пришёл мстить. Буду теперь сниться тебе в кошмарах. Куда ты ручищи свои тянешь? Потрогать хочешь? Да я тебя сам потрогаю!

И мальчишка с размаху влепил щербатому оплеуху. Тот так и сел. Через мысли Аринда Зенфред понял, что это Летфен, тот самый клеймёный, пару недель назад освобождённый из Северной тюрьмы.

– Ты! – старик вцепился в него мёртвой хваткой. – Почему гронул тебя не тронул?

– Уйди ты, – Летфен вырвался и отряхнулся. – Бессмертный я, вот и не тронул.

Авердо захохотал, стуча кулаком по кромке стола так, что с него едва не упал кувшин.

– Бессмертный! Чтоб тебя, демонов сын! Вы слыхали? Он бессмертный!

– А кто гронула прирезал? – спросил Летфен. – Вы, я смотрю, и не просыхали с утра. По пьяни ловили, что ли?

– Вон те двое, – показал Грун, и все взгляды снова переметнулись к сидящим в тени юношам.

– Ба! – выдохнул Летфен, приглядевшись. – Мертвяков сын! Чтоб мне глаза выкололи! Да это ж Мертвяков сын!

Он забрался прямо на стол и, спрыгнув с него, понёсся в сторону испуганного Аринда, широко расставив руки. Тот невольно встал, потянулся за мечом и приставил его к горлу мальчишки, прежде чем тот попытался его обнять. Летфен поднырнул под лезвием и дружески похлопал Аринда по спине.

«Бесстрашный какой-то», – изумлённо подумал Зенфред.

– Ты всё-таки сбежал от колдуна! Чего ж так долго думал-то? Надо было тогда ещё со мной идти! Вместе-то веселее!

Аринд нехотя убрал меч в ножны и сел.

– А это кто? – Летфен перевёл взгляд на Зенфреда. – Его вместо меня отраву пить заставляли? Ты посмотри, бедняга, седой весь! – Он взъерошил волосы Зенфреда.

Тот помрачнел и отстранился. Мальчишка тут же обернулся к любопытным и объявил:

– Помните, я вам рассказывал про колдуна, который яды варит? Так это его ученик! Он такие отравы делает, что наш Еноа и рядом не стоял! Двинься, Мертвяков сын, я с вами сяду. Грун! Тащи нам пива и еды побольше, это надо отметить!

Зенфред молча поднялся из-за стола и направился к лестнице, чувствуя на себе внимательные взгляды. Аринд пошёл следом, не желая оставаться в шумной компании.

– Ну, вы чего? Куда вы?

Летфен обернулся к остальным и недоумённо пожал плечами.

– Эти колдуны все странные, – сказал он, жуя недоеденный ломоть хлеба и допивая вино прямо из кувшина, – лучше к ним не подходите, обольют ещё какой отравой.

* * *

Оставленная хозяином свеча погасла. Оказавшись в темноте, Зенфред чувствовал себя неуютно. Сумрак каждый раз возвращал воспоминания о сыром подвале Академии и опиумном путешествии в клетке, закрытой чёрной тканью. Аринд в соседней комнате давно уже сопел, сморённый трудной дорогой и плотным ужином, а вот к Зенфреду сон не шёл. Появление мальчишки покоробило его. Теперь даже у Аринда был друг, а у Зенфреда на этом свете не осталось никого.