Книга Рейтинг бывших мужей, страница 49 – Ирина Хрусталева

– Откуда вы об этом узнали?

– Откуда узнали? – растерялась Люсьена, не зная, что ответить.

– Наша знакомая работает в институте Склифосовского, – выручила подругу Галина. – Вы вчера рассказали нам о Никите – как он вырос на ваших глазах, что вы с его мамой дружите, – вот мы и позвонили, чтобы все узнать.

– И это совершенно точно – Никита жив?

– Да, точно! Ему сделали операцию, его жизнь уже вне опасности. Правда, пока он лежит в реанимации, еще не приходил в сознание, но это нормально после такого ранения, так хирург сказал.

– Вот радость-то будет для Верочки, – растерянно забормотала женщина, как-то странно, затравленно озираясь по сторонам. – Вот радость…

Галина, внимательно наблюдавшая за ней, вдруг решительно встала и, взяв сумку, которую она повесила на стул, вытащила оттуда портрет неизвестной девушки. Рисунок был свернут в трубочку. Галя, быстро развернув лист, показала его Зинаиде Николаевне.

– Вам знакома эта женщина? – резко спросила она.

Повисла тяжелая пауза.

– Кто вы? – наконец хмуро поинтересовалась Кулагина, бросив испуганный взгляд на портрет.

– Мы – частные детективы, занимаемся расследованием преступления, совершенного в этом доме. Я так понимаю – у вас есть что нам сообщить?

– Вы правы, пойдемте, – коротко бросила женщина и, с трудом поднявшись со стула, направилась в комнату. Девушки поторопились за ней.

– Галь, я что-то пропустила или чего-то не понимаю? – прошептала Люсьена на ухо подруге.

– Мне кажется, сейчас все выяснится, – ответила Галина.

– Присаживайтесь на диван, – предложила Зинаида Николаевна, направляясь к серванту. Она взяла в руки рамку с фотографией и, повернувшись к девушкам, показала ее. На них смотрела девушка, нарисованная Альбиной.

– Вот, оказывается, где я ее видела, – сказала Галина. – Тогда здесь были врачи, было не до того, чтобы разглядывать обстановку, но память все же кое-что запечатлела… Кто это?

– Это моя дочь, Мариночка, – ответила Зинаида Николаевна и, поцеловав фотографию, поставила ее на место. – Она умерла.

– Как умерла? Когда?! – опешила Галя, совсем не ожидавшая такого ответа.

– Полтора года назад.

– Не может этого быть! – вскричала Люсьена. – Она же… А кто же тогда…. Ничего не понимаю!

– Моя дочь покончила жизнь самоубийством: выбросилась из окна, – заговорила Зинаида Николаевна каким-то бесцветным, безразличным голосом. – Марина не оставила предсмертной записки, и я терялась в догадках, что же могло случиться, чтобы она вот так… Ей было всего восемнадцать, она только поступила в институт, очень радовалась. У нее вся жизнь была впереди, и вдруг – такой страшный и непонятный конец! И во имя чего? – всхлипнула она и на некоторое время замолчала, стараясь подавить рыдания, рвущиеся из груди. Девушки сидели молча, напряженно наблюдая за женщиной, но не торопили ее.

– Я оставила все в комнате Мариночки, как было при ней, и, пока не исполнился год после ее кончины, не заходила туда, – продолжила Зинаида Николаевна свой рассказ. – Потом, после годовщины, я решила, что пришла пора расстаться с прошлым, и принялась убираться в комнате дочери. Почему я не сделала этого раньше? – тяжело вздохнула она. – Я ведь не разрешила делать вскрытие, и оказалось, что зря, иначе я бы обо всем узнала раньше. Только начав убираться в ее комнате, я нашла дневник дочери, и там… Когда я его прочла, все встало на свои места.

– И что же там было? – осторожно спросила Галина, когда тяжелое молчание затянулось.

– А? Ты что-то сказала? – растерянно спросила Зинаида Николаевна, стряхивая оцепенение.

– Что было написано в дневнике вашей дочери? – терпеливо повторила Галя.

– Банальная история. Она была беременна… от Никиты, – грустно улыбнулась женщина. – А он ничего не хотел об этом слышать. В его жизненные планы не входила женитьба и уж тем более – пеленки с распашонками. А моя Марина очень сильно любила его, даже слишком сильно, так что… Вот такая ирония судьбы. И ведь никто не знал, даже не догадывался, что у них какие-то отношения завязались. Это все он! Марина – наивная дурочка, а он на шесть лет старше нее, вот и заморочил ей голову. Никогда не прощу себе того, что не углядела за своей девочкой, – помрачнела она, и ее лицо изменилось до неузнаваемости.

– Так, значит, это вы… стреляли в Никиту? – спросила Галина.

– Стреляла, только, как теперь выяснилось, плохо целилась.

– Откуда у вас пистолет?

– В наше время это не проблема, – манеры Кулагиной резко изменились, она помрачнела, говорила отрывисто.

– А как же Алена? За что пострадала эта девушка? В чем она виновата? – выпалила целую серию вопросов Люсьена.

– Она виновата лишь в том, что оказалась не в том месте, не в то время, – сердито бросила Зинаида Николаевна. – Просто неожиданный, совсем незапланированный свидетель, вот и все. Так, значит, мне не удалось убить Никиту? – еще сильнее нахмурилась она. – Очень жаль, что у меня не получилось, таким, как он, нельзя ходить по земле и портить жизнь невинным девушкам! Алена вернулась в самый неподходящий момент, у меня не было другого выхода. А перед этим Василиса… и так все вовремя… я и решила – а почему бы и нет, ведь тогда на меня никто не подумает. И – как нарочно – эта девушка… так некстати! У меня даже и в мыслях ничего не было против нее, но она сама виновата… У моей дочери была собака, она тоже умерла – через три месяца после ее смерти – от тоски. Только поводок и остался, вместе с ошейником… Вы не представляете, девочки, как изводит тоска. Она точит тебя и днем, и ночью, как ржа железо, и так больно, что жизнь совсем не в радость, – сбивчиво бормотала она, словно говорила одно, а думала совсем о другом. – Значит, вы говорите, что Никита лежит в институте Склифосовского? В реанимации? Надо же, как странно, моей дочки больше нет, а он остался жив… Наверное, в рубашке родился. Ой, кажется, я еще кое-что забыла вам рассказать… и показать, одну минуту, подождите, я сейчас, – неожиданно спохватилась женщина и почти бегом направилась в комнату дочери.

Люсьена с Галей застыли на диване – ошарашенные, обалдевшие от услышанного, не будучи в состоянии произнести хоть слово. Первой очнулась Люся.

– Ну, ничего себе пельмень! Как просто ларчик открывался, оказывается, а мы уже головы сломали! Нет, я, конечно, была готова к любому повороту, но… Всего, что угодно, могла ожидать, только не такого неожиданного результата!

– Да уж, чего только в жизни не бывает, – ошеломленно согласилась с ней Галина. – Мне ее даже жалко, если честно. Она – преступница, но ведь она же еще и мать.

– Несчастная мать, – вздохнула Люсьена. – Даже не знаю, что теперь делать…

– Что значит – не знаешь? Ты прекрасно понимаешь, что мы не имеем права покрывать преступницу.

– Понимаю я все, не дави мне на психику, – Люся сморщила носик.