Онлайн книга «Обреченная»
|
– Похоже, у меня сердечный приступ. Вызови «Скорую», – попросила она. Я не пошевелилась. – Набери девять-один-один! Я не могу дышать, – задыхалась она. – Я не могу дышать… Я бросилась к телефону. – Н… Но… Ноа, – пыталась что-то сказать девушка, но изо рта у нее выходил только воздух, воздух с глухой тенью звука. Свистящее дыхание. Больше ей было не до звуков. Ее губы открылись и закрылись. – Помоги… – Мне показалось, что она пыталась сказать именно это слово, но я не уверена. – Сара? Я стояла над ней, глядя на нее, как плакальщица на кладбище. – Сара? – повторила я. Ответа не было. – Черт… Сара! Ничего. Стакан воды на столике начал запотевать от холода, сочащегося из окна. Трубка была снята, все еще ожидая вызова. Монотонный гудок требовал положить трубку. Единственная нота, не отличимая от свиста чайника в доме Персефоны или от ее просьбы об одолжении. – Если вы хотите сделать звонок, пожалуйста, положите трубку и заново наберите номер, – раздалось из телефона. Я не могла пошевелиться. На сей раз мы с Сарой отличались только тем, что я часто дышала. Так часто, что, того гляди, присоединилась бы к лежавшей на полу девушке. – Если вы хотите сделать звонок, пожалуйста, положите трубку и заново наберите номер. Черт. Я задыхалась. Черт. Черт. Черт. – Если вы хотите сделать звонок… Я нажала указательным пальцем кнопку, а затем ткнула девятку так, что сломала ноготь пополам. Кровь потекла из трещины, но я не замечала боли. Пока не замечала. Потом я снова попыталась позвонить. Я набрала номер. Девять. Один. И еще раз один. Через два гудка ответил мужской голос: – Девять-один-один. Что случилось? Я упала возле тела Сары и обняла ее. Она была еще теплой. – Девять-один-один. Что случилось? – повторил дежурный. – Да, – выдавила я. – Пожалуйста, пришлите кого-нибудь. Моя подруга. Ей двадцать четыре года. – И?.. Я услышала, как моя мать говорит мне: «Вы были так близки, дорогая моя. Как две горошинки в стручке». Персефона на постели. С открытыми глазами, приподнятыми в уголках. Пулевое отверстие. В моей памяти оно все еще там. – И?.. – снова спросил оператор. – Несчастный случай, – пробормотала я. – Что случилось, мэм? – уточнил мужчина. – Мне нужно знать, что случилось, чтобы помочь вам. «Все, что ты делаешь, я могу лучше. Я могу делать все лучше, чем ты». – Она ранена. – Кто ранен? Как она ранена? Челка Сары потными прядями падала на ее глаза, которые все еще смотрели на стакан с водой на столе. «Мне плевать, что ты говоришь. Я знаю, это ты со мной сделала. И ты за это ответишь». – Мэм? – говорил оператор. – Вы сказали, что кто-то ранен? Как ранен? Она в сознании? Как это случилось? «Лучше подыщи себе хорошего адвоката, потому что это ты во всем виновата». Но живот Сары только начал увеличиваться. – Алло? – говорил дежурный. «Я знаю о Персефоне». Камеры в лифте засекут меня. Охранник внизу вспомнит, как я входила. Водитель автобуса, которым я регулярно езжу, покажет, что два дня назад видел меня в «Бар-Подвале». Аптекарь Боб видел меня всего час назад с револьвером в рюкзаке. – Мэм? – позвал меня сотрудник службы спасения. Я подумала о приятельнице приятельницы моей матери, которая отбывала пожизненный срок за случайное убийство своего ребенка. Это она втянула меня во все это. Это она ей рассказала. Я хотела снотворного. Я хотела закрыть глаза. – Мэм? С вами все в порядке? – спрашивал оператор. Она собиралась обвинить меня в убийстве своего ребенка. Она хотела засадить меня в тюрьму. Она хотела заставить заплатить меня за то, чего я не делала. Она хотела рассказать всем о Персефоне. Персефона. Персефона. О, Персефона… Она собиралась… – Вы слушаете, мэм? Я высылаю «Скорую». Мэм, пожалуйста, скажите, что… – Грабитель, – выпалила я. Да, грабитель. Так и было. – Я… я… я не знаю, кто это был; он вошел, сгреб какие-то украшения и ноутбук и сбежал. – Вы видели его? – Он… – Я отчаянно вспоминала представление, разыгранное моей матерью, лучшую роль в ее жизни. Мою роль. «Он был в черной маске», – сказала она оператору. – Он был в маске, я не видела его лица, – резко ответила я. – Сара закричала. Мы просто сидели за столом и пили чай. Воду, в смысле. Мне кажется, это был один из ряженых. Черт, это был один из ряженых! Тогда это и случилось. – Когда это случилось? – уточнил дежурный. Я вернулась к Саре и встала над ней. С этой точки я была высокой, как бобовый стебель из сказки. Как Эмпайр-стейт-билдинг. Как Кинг-Конг и Эйфелева башня. Я не удосужилась наклониться к ней, как два дня назад. Я не стала щупать пульс, чтобы проверить, жива ли она еще. Незачем было. Одно ее веко поднялось, и она смотрела на меня сквозь свое крохотное окошко. Она словно пыталась что-то сказать мне, но была в заточении. Ничего не было слышно. В моей груди закипели слезы. Она знала о Персефоне. Она знала о Персефоне. Вот тогда я и приняла решение. – Мэм? – спросил оператор. – Мне кажется… она умерла, – сказала я. Сара медленно подмигнула мне. Один ее глаз на мгновение закрылся. – «Скорая» уже едет. Диксон открыла второй глаз. Из ее глаз хлынула соленая влага в ее рот, словно она знала. Я даже не сомневалась, что она знала. – Черт, – продолжала я говорить в трубку. – По-моему, она мертва! – У грабителя было оружие? Мой рюкзак стоял в двух шагах позади Сары. Внешняя молния еще не была застегнута, и его содержимое было полностью видно. – У него был пистолет! – крикнула я. – О господи, пожалуйста, побыстрее! В меня тоже стреляли! – «Скорая» сейчас подъедет. Я могу оставаться с вами на связи, пока они не подъедут, если вы… Я бросила трубку. Через несколько секунд телефон снова зазвонил и звонил еще три минуты. У меня было мало времени. Они скоро тут будут. Я подняла Сару с пола и посадила ее на стул возле стола, ближе к кухне. Она должна была сидеть лицом к грабителю, когда он постучал бы в дверь. Я не стала проверять ее пульс. Я все время ощущала ее редкое дыхание на шее и знала, что она еще жива. |