Книга Живые и мертвые, страница 121 – Неле Нойхаус

После этого она закончила разговор и сразу набрала номер доктора Артура Яннинга. Тот ответил после пяти гудков. Пия его спросила, что хотела от него Хелен Штадлер, и он, так же как и Хаусманн, замялся.

– Ваше имя всплывает в связи со смертью Кирстен Штадлер десять лет тому назад, – сказала Пия и вновь перечислила жертв снайпера. – Кто-то из вашей семьи или вы сами можете стать следующим! Вам это совершенно безразлично?

– Нет, конечно, нет, – неуверенно пролепетал Яннинг.

– Профессор Хаусманн рассказал мне, чем занимался тогда Рудольф во Франкфуртской клинике неотложной помощи и почему он вынужден был уволиться. Тайна вышла наружу и теперь просочится в прессу. Почему вы не хотите нам помочь?

– Хаусманн рассказал?.. – начал Яннинг удивленным голосом, но прервался на полуслове. – Что вы хотите от меня? Что я должен сделать?

– Некорректный вопрос. Вам следовало бы самого себя спросить, почему ваше имя попало в блокнот Хелен Штадлер! Чего она хотела от вас? Что вы тогда сделали или, наоборот, не сделали?

Яннинг молчал.

– Можете быть уверены, мы это все равно выясним, независимо от того, будете вы с нами сотрудничать или нет, – сказала Пия. – Во всяком случае, от убийцы, в списке которого указано ваше имя, мы сможем защитить вас только в том случае, если вы будете нам помогать.

– О каком списке вы говорите?

На сей раз промолчала Пия.

– Где вы сейчас находитесь?

– В Кортина-д’Ампеццо ^[39], – ответил Яннинг, – с семьей. Но мы завтра возвращаемся.

– Позвоните нам сразу, как только приедете. Мы предоставим охрану.

Она отключилась, и в тот же миг зазвонил телефон.

– Нашли автомобиль Вольфганга Мигера, – сообщил Кай Остерманн. – Он стоял на парковке Майн-Таунус-Центра. Ключ торчал в замке зажигания. Я дал указание технико-криминалистической службе, чтобы они доставили машину в криминалистическую лабораторию.

– Очень хорошо, – кивнул Боденштайн. – Что-нибудь еще?

– Разумеется. – Голос Кая был напряженным. – Но, к сожалению, ничего хорошего. Я дозвонился Вивьен Штерн и кое-что узнал о Дирке Штадлере, но это вас не особенно обрадует.

* * *

Спустя минут двадцать они сидели в кабинете Боденштайна.

– Вивьен Штерн действительно с пятого класса была близкой подругой Хелен Штадлер, – сообщил Кай, глядя в свои записи. – Летом они часто проводили время где-то в Таунусе, в загородном доме друга ее отца, который был очень болен.

– Вольфганг Мигер? – спросила Пия.

– Предполагаю, что да, – кивнул Кай. – Мигер, как и Штадлер, раньше был гражданином ГДР. Он бежал еще до возведения стены. Они не были знакомы, но когда оказались в одной фирме, сдружились именно по этой причине. Фрау Штерн рассказала, что Штадлер служил в Национальной народной армии ^[40] в отделении боевых пловцов и бежал из ГДР, проплыв 40 километров по Балтийскому морю до Фемарна. Я это проверил и при этом узнал, что у Штадлера очень много наград. Он три года подряд был лучшим стрелком ННА.

Какое-то время в комнате царила полная тишина.

– В это невозможно поверить, – пробормотал Боденштайн.

– После этого я подумал, что надо выяснить, почему Штадлер имеет удостоверение об инвалидности. До сего времени мы полагали, что это связано с его ногами, но это оказалось не так. Он получил инвалидность на основании психического состояния. Ни его домашний врач, ни врач на работе не знали о его проблемах с ногами.

– Значит, он нас развел! – сказала Пия растерянно.

– Но еще он солгал, когда я его спросил, служил ли он в бундесвере. – Боденштайн покачал головой. – В действительности он служил в ННА. Черт подери! Почему мне это не пришло в голову, когда Нефф сказал, что Штадлер родился и жил в Ростоке?

– Кстати, у него нет сестры в Алльгое, – добавил Кай. – Во всем Кемптене нет женщины с таким именем. И люди на телефонном узле, к которому относится этот телефонный номер, не знают никакой Хельги Штадлер.

Боденштайн был так же растерян, как и Пия.

– Нефф может готовиться к самому худшему! – проворчал он, схватил телефон и набрал служебный номер Эрика Штадлера. Но, когда тот ответил, он положил трубку.

– Что это значит? – спросила Пия удивленно.

– Меня внезапно осенило, – ответил Боденштайн и стал звонить полицейским, которые вели наблюдение за домом Дирка Штадлера в Лидербахе.

– Здесь все тихо, – сообщил один из коллег. – В начале девятого поднялись жалюзи, и все.

– О’кей, – сказал Боденштайн, который почуял неладное. – Подойдите, пожалуйста, к дому и позвоните в дверь. Потом немедленно свяжитесь со мной.

Пока они ждали ответного звонка, Пия попыталась еще раз дозвониться доктору Бурмейстеру, но его телефон по-прежнему был отключен. Зазвонил мобильник Боденштайна. Двое полицейских долго звонили в дверь Штадлера, но им никто не открыл. И только потом они установили, что из сада за домом можно спокойно попасть на соседний участок, который с фасада дома не виден.

– Проверьте его гараж и поговорите с соседями, – распорядился Боденштайн, с трудом сдерживая раздражение. – И немедленно сообщите мне, вы поняли?

Он положил трубку, надул щеки и медленно выдохнул.

– Птичка улетела, – констатировал он сухо. – Кай, срочно организуй всеобщий розыск Дирка Штадлера и его автомобиля.

– Хорошо. – Кай встал и вышел из кабинета Боденштайна.

– Как ловко провел он нас с этой мнимой сестрой из Алльгоя! – Пия все еще не могла понять, как они позволили себя так одурачить. – Это казалось настолько… настолько достоверно!

– Разумеется! Он был совершенно уверен, что мы его не подозреваем. А ему нужно было еще всего два дня, то есть время до сегодняшнего утра, когда Бурмейстер вернется из отпуска. Ты помнишь, как он записывал номера телефонов?

– Как?

– В перчатках.

Пия задумалась.

– Точно! – вспомнила она. – Он как раз укладывал багаж в машину. Было довольно холодно, но в доме он мог бы снять перчатки.

– Но он этого не сделал, потому что не хотел оставить на записке отпечатки пальцев или следы ДНК.

– Но мы ведь могли бы снять их и в его доме. – Пия задумчиво наморщила лоб.

– Как говорится, хотел выиграть время, – сказал Боденштайн. – Он знал, что оставил следы на месте преступления и что мы рано или поздно найдем автомобиль Мигера, который он, без сомнения, использовал. Но пока у нас не было образца следов, мы вообще не могли выйти на него и запросить ордер на обыск его дома. И, возможно, он вообще не был полностью уверен, что где-то не оставил отпечатки пальцев.