Онлайн книга «Последняя крепость»
|
Она прервала связь, Стивен развел руками: – Не понимаю этот еврейский юмор. – Это русский юмор, – поправила она. – Какая разница, – возразил он. – Должен существовать только американский. Когда тортами в морду, на банановой шкурке вверх копытами… Она вскинула брови, готовая возразить, но сообразила, что он, в свою очередь, ловит ее на стереотипы про американцев, замахнулась шутливо: – Америка нам не указ! Она нам – диктат… – Диктат, – согласился Стивен. Мария посмотрела пытливо, словно стараясь понять процентное соотношение шутки и хвастливой правды, съязвила: – Это потому, что дайте американцу точку опоры, он тут же положит на нее ноги? – Вот такие мы архимеды, – согласился он снова. Она не противилась его рукам, но и не отвечала, будто оставалась в своем мире. Но он настойчиво и терпеливо задействовал все эрогенные зоны, ее тело из холодной мраморной глыбы медленно превращалось в теплый воск. Наконец он ощутил, как под кончиками пальцев, разделенных лишь тонкой кожей, прокатываются волны огня, даже дыхание ее невольно стало коротким и горячим, она вскрикнула и, больше не сдерживаясь, обхватила его обеими руками. После долгой паузы он с трудом выдохнул: – Фу, теперь я понимаю… – Что? – спросила она живо. – Я догадывался, что если есть домашние хозяйки, то где-то должны быть и дикие… Теперь я обнаружил, где… Она стукнула его кулаком по груди. – Это ты дикий. Посмотри, какие синяки у меня на руках! И что у меня с плечами… Всю меня задавил, гризли! Она легко поднялась, стройная и так же хищно гибкая, неслышно пробежала через спальню, оставив дверь открытой, исчезла. Слышно, как ударила тугая струя воды, донесся испуганно-счастливый смех… Он лежал на спине, руки раскинул в счастливом блаженстве, едва не задремал, но прошлепали босые ступни, он поспешно поднял тяжелые веки. Мария с хитрой улыбкой шла к постели, обнаженная, загорелая так, что выглядит изящной статуэткой из темной меди, вдруг ожившей, и что у нее на уме… Он невольно засмотрелся на ее как циркулем очерченные груди, тоже покрыты загаром, хотя слабее, в каких-то случаях Мария загорает в купальнике, в каких-то – без, а низ плоского живота без всякой интимной стрижки, как прекрасна эта нетронутая парикмахерами дикость! Он пробормотал с восторгом: – Знаешь ли, а ты в самом деле идеальная женщина… Она засмеялась: – Теперь я тоже это чувствую. Но, странно, как это понял ты? Он начал медленно загибать пальцы: – Вот фразы идеальной женщины: прости, я была не права!.. Милый, ты уверен, что выпил уже достаточно?.. Я не слишком много разговариваю?.. Пойду-ка я на фиг!.. И самая важная: я решила с сегодняшнего дня ходить дома голой. Она быстро возразила: – Ничего я не решила!.. Просто очень жарко, и я думала, что ты спишь!.. Ладно-ладно, давай, я хочу послушать, в чем я еще идеальная! – Давай, – сказал он, – лучше выпьем пива и посмотрим футбол, ну его на хрен, этот магазин!.. Не говорила еще?.. Жаль… – Скажу, – пообещала она. – Я в самом деле не очень люблю таскаться по магазинам. Что еще? – Ты не мог бы снова шлепнуть меня по жопе?.. Да ну, не пойдем сегодня гулять – рядом открылся отличный стрип-бар, зарулим туда? Она расхохоталась и повторила очень серьезно: – Милый, ты не мог бы снова шлепнуть меня по жопе?.. Да ну, не пойдем сегодня гулять – рядом открылся отличный стрип-бар, зарулим туда? Он тоже захохотал и, ухватив ее в объятия, повалил на себя, а она, упершись кулаками в твердую, как нагретая солнцем гранитная плита, его грудь, отодвигалась, выгнувшись, как тонкая лоза. Он держал ее за бедра и чувствовал кончиками пальцев, как под ними струятся горячие потоки крови, как там становится все жарче, пока его собственные пальцы не начали плавиться в этой жаре. Она хмыкнула и начала загибать пальцы: – Ладно, а вот теперь признаки типичного американца: он гордится тем, что именно Америка победила Гитлера во время вьетнамской войны в Ираке, он даже кока-колу пьет завернутую в бумажку, он переспал со своим психоаналитиком, он очень хочет похудеть, но не знает, у кого спросить как… – Я знаю как, – возразил Стивен весело, – пусть поступит ко мне на службу. Из любого быстро аскариду сделаю!.. Ну-ну, какие там еще за нами отличительные признаки? Она загнула следующий палец: – Каждую ночь он ложится спать с Синди Кроуфорд, а просыпается с Вупи Голдберг. Стивен многозначительно улыбнулся и взглядом дал ей понять, что с ним ну совсем не Вупи. – Непринужденность озорной пьяной драки, – сказала она педантично, – он всегда променяет на нудное судебное разбирательство. Еще он тщательно следит за уровнем холестерина на этикетке… – Это да, – согласился он. – Мы – здоровая нация. В здоровом теле – здоровый дух! – Это от греков, – определила она. – Девиз эллинов. – Какой у нас сегодня день? – спросил он. – Четверг, – ответила она. – Слава Богу, – вздохнул он. – А что тебя тревожит? – спросила она. – Суббота. Она вскинула брови, в глазах проступила неясная тревога. – Тебе уезжать? Он покачал головой: – Я уеду только тогда, когда ты меня отошлешь. Хотя нет, я не гордый европеец, я – американец! Я буду сражаться за тебя. И постараюсь тебе доказать, что именно я – лучший мужчина на свете. Она загадочно улыбнулась, кончики ее пальцев ласково пробежали по его волосатой груди. – Я с этим не спорю уже сейчас. А что у тебя с субботой? – У меня ни??его, – признался он. – Я боюсь, что… у тебя. Ее брови удивленно приподнялись, он прямо взглянул в темную глубину удивительных глаз. Да, Мария, сказал он мысленно, я знаю, что в субботу настоящий еврей не включит стиральную машину, даже если нужно срочно постирать засраное белье или испачканную одежду, в субботу нельзя пойти в кино, как все люди, даже ответить на телефонный звонок, а можно только тупо посмотреть на мобильник, но… не дать пальцу коснуться кнопки. А чего стоит требование иудаизма, мелькнула мысль, что женщина обязана хотя бы раз в месяц окунаться в микву, ритуальный бассейн для омовений, без этого мужчина не имеет права прикасаться к ней. В буквальном смысле прикасаться, а не только ложиться с нею в постель. Возможно, в свое время это было хорошее правило, но миквы по-прежнему все те же: полтора на полтора метра, это что-то типа большого унитаза, когда там «омываются» многие женщины. |