Книга Принцесса-Невеста, страница 42 – Уильям Голдман

– Ты тянешь время, – сказал человек в черном.

– Ты не понимаешь. Я смакую, – ответил сицилиец. – Моему хитроумию уж сколько лет не бросали вызов, и я наслаждаюсь… Кстати, можно понюхать кубки?

– Ни в чем себе не отказывай. Только поставь на место.

Сицилиец понюхал свой кубок, затем кубок человека в черном.

– Ты прав: без запаха.

– И еще я прав, потому что ты тянешь время.

Сицилиец улыбнулся и воззрился на кубки.

– Итак, – начал он, – лишь круглый болван подсыплет яд в свой кубок, ибо понимает, что лишь другой круглый болван первым делом схватится за то, что ему дадено. Очевидно, что я не круглый болван, а значит, никак не могу выпить из твоего кубка.

– Это твой окончательный выбор?

– Нет. Ты знал, что я не круглый болван, и понимал, что меня таким трюком не проведешь. Ты на это рассчитывал. Значит, я никак не могу выпить из своего кубка.

– Продолжай, – сказал человек в черном.

– Я как раз собирался. – Сицилиец поразмыслил. – Итак, мы знаем, что, вероятнее всего, отравлен твой кубок. Однако яд – иокановый порошок, а иокан встречается только в Австралии, а Австралия, как всякому известно, сплошь населена преступниками, а преступникам не внове, что люди им не доверяют, как я не доверяю тебе, а значит, я никак не могу выпить из твоего кубка.

Человек в черном занервничал.

– Но с другой стороны, ты наверняка подозревал, что я в курсе, откуда берется иокан, и знаю о преступниках и преступном поведении, а значит, я никак не могу выпить из своего кубка.

– Голова кругом от твоего интеллекта, – пробормотал человек в черном.

– Ты одолел моего турка – следовательно, ты исключительно силен, а исключительно сильные люди убеждены, будто с такой силищей они бессмертны, их даже иокановый порошок не возьмет, и ты мог подсыпать яд себе, понадеявшись на свою силу, а значит, я никак не могу выпить из твоего кубка.

Человек в черном совсем разнервничался.

– Но вдобавок ты победил моего испанца – следовательно, ты учился, ибо он добивался мастерства много лет, а раз ты способен учиться, ты не просто силен; ты сознаешь, сколь все мы смертны, не хочешь умирать и держишь яд подальше от себя, а значит, я никак не могу выпить из своего кубка.

– Ты меня забалтываешь, чтобы я проговорился! – рявкнул человек в черном. – Зря надеешься. Ничего не добьешься, уверяю тебя.

– Я уже добился, – сказал сицилиец. – Я знаю, где яд.

– Это только гений способен вычислить.

– Повезло мне, что я гений, – развеселился горбун.

– Ты меня не испугаешь, – сказал человек в черном, но в голосе его отчетливо пробивался страх.

– Что ж, выпьем?

– Решай, бери, не тяни кота за хвост, ты не знаешь, ты не можешь знать.

В ответ на эту вспышку сицилиец лишь улыбнулся. Затем лицо его скривилось, и он указал человеку в черном за спину:

– А это еще что такое?

Человек в черном обернулся:

– Я ничего не вижу.

– Надо же, а я думал, там что-то есть, ну да ладно. – И сицилиец засмеялся.

– Не понимаю, что смешного, – сказал человек в черном.

– Спроси через минутку, – ответил горбун. – Сначала выпьем.

И взял свой кубок.

Человек в черном взял свой.

Они выпили.

– Ты не угадал, – сказал человек в черном.

– Тебе кажется, будто я не угадал, – сказал сицилиец, хохоча все громче. – Это и смешно. Едва ты отвернулся, я переставил кубки.

Человек в черном не придумал что сказать.

– Болван! – закричал горбун. – Это ведь древнейший ляп. Самый знаменитый – «Не веди сухопутной войны в Азии», но лишь немногим менее известен другой: «Не спорь с сицилийцем, если на кону жизнь».

Он ужасно веселился, пока не подействовал иокан.

Человек в черном перепрыгнул через труп и грубо содрал повязку с глаз принцессы.

– Я все слыша… – начала Лютик и прибавила: – Ой, – потому что никогда не видала трупов вблизи. – Ты его убил, – наконец прошептала она.

– Я ему дал умереть смеясь, – ответил человек в черном. – Завидуй и молись о том же. – Он рассек ее путы, поставил на ноги и потащил за собой.

– Прошу тебя, – сказала Лютик. – Дай мне передохнуть.

Человек в черном убрал руку.

Лютик растерла запястья, подумала, помассировала щиколотки. Снова глянула на сицилийца.

– Подумать только, – пробормотала она. – И ведь яд был в твоем кубке.

– Яд был в обоих, – сказал человек в черном. – Я два года вырабатывал иммунитет к иокану.

Лютик взглянула на него. Он страшил ее – опасный человек, в маске и плаще, голос резок и напряжен.

– Кто ты? – спросила она.

– Тот, с кем шутки плохи, – сказал он. – Зазубри – и хватит с тебя. – Он опять вздернул ее на ноги. – Довольно, передохнула. – И снова потащил ее за собой, а ей оставалось только повиноваться.

Они шли по горной тропе. Ясный лунный свет, повсюду камни, и пейзаж казался Лютику желтым и мертвым, как луна. Лютик несколько часов провела с троими, кто, не скрываясь, замышлял ее убить. Отчего же, недоумевала она, теперь ей еще страшнее? Что это за жуткий человек в плаще, почему он внушает ей такой ужас? Что может быть хуже смерти?

– Если отпустишь меня, я сполна заплачу, – выдавила она.

Человек в черном скользнул по ней взглядом:

– Богачка, что ли?

– Скоро буду, – сказала Лютик. – Обещаю тебе, если отпустишь – получишь какой угодно выкуп.

Человек в черном лишь рассмеялся.

– Я не шучу.

– Ты – обещаешь? Ты? И я отпущу тебя под твое обещание? Да чего оно стоит? Женская клятва? Ой, высочество, это умереть как смешно. Даже если ты и не шутила.

Горная тропа вывела их на плато. Человек в черном остановился. Миллион звезд соперничали друг с другом яркостью – Лютику почудилось, что человек в черном хочет разглядеть их все до одной: глаза под маской метались от созвездия к созвездию.

Внезапно он ринулся прочь с тропы, увлекая Лютика за собой.

Она споткнулась; он ее удержал; она снова упала; он вновь ее подхватил.

– Я не могу так быстро бегать.

– Можешь! И побежишь! Или страдать тебе и не перестрадать. Что скажешь? Смогу я заставить тебя страдать так, что не перестрадать?

Лютик кивнула.

– Бегом – марш! – закричал человек в черном и сам побежал, помчался по камням под луною, таща за собой принцессу.