Книга Жажда жить, страница 127 – Джон О'Хара

Они пошли на «Синдбада» с Элом Джонсоном в главной роли, потом вернулись пешком в гостиницу, где Оскар пожелал ей в лифте спокойной ночи, ни разу не выйдя из образа воспитанного джентльмена средних лет и хорошего достатка, несколько напоминающего Вудро Вильсона; сходство с президентом отчасти подчеркивалось тем, что оба недавно овдовели (правда, Вильсон уже исправил это положение), а отчасти тем, что оба носили пенсне, которое несколько старило Оскара.

С тех пор Грейс начала регулярно ездить в Филадельфию, раз в две недели. Это была тайна, потому что Конни, единственный человек, с кем Грейс могла ею поделиться, осела в Нью-Йорке и занималась там какими-то театральными делами, а Оскар сказал, что ни к чему посвящать в их встречи общих знакомых в Филадельфии. На третий месяц знакомства он сделал ей предложение. Пожениться, сказал он, хорошо бы зимой девятнадцатого-двадцатого года, но торопиться с ответом не обязательно, думайте сколько угодно.

Грейс думала месяц и отклонила предложение: она нигде, кроме Форт-Пенна, жить не будет, а он не оставит свой страховой бизнес. К тому же у него есть замужняя дочь, с которой Грейс даже не знакома, хотя та и не против вторичной женитьбы отца. А вот ее дети как раз против, чтобы она снова вышла замуж.

— Но ведь это не значит, что мы не сможем больше встречаться? — спросил Оскар.

— Нет, если только вы не решите, что лучше проводить время с кем-то другим, с той, кто согласится выйти за вас. А про любовь мы никогда не думали и не говорили.

— Я-то как раз думал, Грейс, хотя вслух действительно не произносил.

— В таком случае нам лучше больше не встречаться.

— Нет. — Они сидели за угловым столиком в «Куглере». Оскар перевел взгляд вниз, на чашку с кофе, затем снова посмотрел на Грейс: — А любовницей моей вы согласитесь быть?

— Нет.

— Не надо так говорить, Грейс. Можно обойтись и без любви. Вы молоды, так молоды, что, может, верно, не стоит вам выходить за господина десятью годами старше. Но я был женат, вы были замужем, так что нет нужды притворяться. Я хочу вас, очень хочу, и был бы счастлив доставить вам удовольствие.

— Про то удовольствие я уже почти забыла. И стараюсь не вспоминать.

— Да не поможет никакое старание. Вы же вся как пружина. Я видел, как вы смотрели на сцену, на юную пару актеров, что исполняла танец. Вы глаз с них не сводили. И если б я не заметил этого, ни за что бы не завел этот разговор.

Грейс немного помолчала, потом набрала в грудь побольше воздуха и шумно выдохнула.

— Они молоды, — сказала она. — И ничего у них еще не было, это я точно знаю. — Она повернулась к Оскару. — У тебя есть куда поехать?

— Есть. — Он не стал объяснять, как у него появилось это жилье и как долго оно принадлежит ему, но через полчаса они оказались в квартире на Еловой улице.

— Твоя? — спросила Грейс.

— Моя.

— Но ведь могла бы быть чьей-то еще?

— Не пытайся, все равно я не скажу тебе, как она мне досталась, но купил я ее давно. Давно — значит задолго до того, как мы познакомились.

— Выпить здесь есть что-нибудь? Знобит что-то.

— Меня тоже. — Он налил виски в два высоких бокала, они выпили, и Грейс вышла из комнаты. Скоро послышался ее голос:

— Можно.

Оскар разделся здесь же, в гостиной, накинул купальный халат и прошел в спальню. Грейс лежала на кровати, натянув одеяло до подбородка, и даже не пошевелилась, когда он откинул его и лег рядом.

— Я тоже хочу на тебя посмотреть, — сказала она. — А теперь быстрее, ну, пожалуйста, я едва сдерживаюсь.

Оказалось даже слишком живо, но она еще долго не отпускала его, пока оба не обессилели.

— В следующий раз я не только о себе буду думать, — пообещала Грейс. — То есть сейчас я вообще ни о чем не думала. А следующий раз сегодня будет?

— Если ты останешься на ночь.

— Не получится, но я могу задержаться допоздна, да и помогу тебе. Хочешь? Я хорошо помогать умею. И люблю. О, как же я рада, что ты привел меня сюда. Я так долго оставалась мертвой. Поспи, если хочешь, а потом, как проснешься, я тебе помогу.

Почти полгода они встречались раз в месяц, на четвертой неделе. Грейс останавливалась в гостинице, принимала душ и оставляла вещи так, чтобы номер выглядел жилым, а затем уходила. В последний раз случилось так, что она открыла дверь своим ключом и обнаружила в гостиной не только Оскара, но и некую даму примерно своего возраста и, судя по виду, похожего социального положения.

— Привет, Грейс, это Эсме, — поднялся ей навстречу Оскар.

— Здравствуйте, — сказала Грейс.

— Объясни ей, что к чему, Оскар.

— Действительно, хотелось бы знать, — заметила Грейс. — Я ее фамилии не знаю, а вот она мою наверняка.

— Эсме Болден, — представил гостью Оскар. — Я просто думал, что без фамилий будет лучше.

— Теперь мне известно ровно столько же, сколько и раньше. — Грейс по-прежнему не садилась.

— Ну, хотя бы фамилию, — возразила Эсме.

— И много мне это дает?

— Присядь, Грейс, — предложил Оскар. — Эсме — художница, и, с моей точки зрения, очень талантливая художница. Она хочет написать твой портрет.

— Спасибо, но мне кажется, и всегда так было, что женщины, с которых пишут портреты, просто дуры.

— Вообще-то это не совсем портрет, — пояснил Оскар. — Боюсь, Грейс, мне придется сделать нечто вроде признания. Напрасно я, конечно, все с самого начала тебе не сказал, просто я думал, что если мне это нравится, то и тебе тоже понравится. Видишь ли, Эсме в своем роде очень серьезный искусствовед. И старинный друг. Ну вот, она поделилась со мной одной идеей и поинтересовалась моим мнением, а я сказал, что идея отличная. Ты же сама знаешь, как выглядят лица на большинстве картин — безжизненные, неинтересные. И Эсме решила, что если она застанет людей…

— Ты хочешь сказать, застанет нас? — перебила его Грейс.

— Ну да.

— Секс меня не занимает, только выражение лиц, — вставила Эсме.

— А вот мне кажется, так очень занимает, — возразила Грейс.

— Ладно, пусть будет так, — согласилась Эсме.

— И тебя это не смущает, Оскар?

— Напротив, скорее, думаю, понравится.

— Ну а мне нет. — С этими словами Грейс вышла и больше не возвращалась в эту квартиру. Через две недели, когда она в очередной раз привезла Анну к зубному врачу, мимо проехала машина, в которой сидели Оскар, Эсме и еще одна миловидная девушка лет двадцати. Ее они не заметили.

— Мама, смотри, это машина мистера Стриблинга, — сказала Анна.

— Да, но больше мы в ней ездить не будем. Его семья вернулась из Европы, — пояснила Грейс.