Книга Непростые камешки, страница 32 – Василий Акулов

— Ну и наглость! — возмутилась Дина. — Это же надо, Поля, этот уличный барбос нас за своих принял, за бездомных.

Полина чуть не подавилась собственной жвачкой.

— Да-а-а? — протянула Полина. — Не знала, что барбосы так хорошо соображают. Слушай, Динка, а все-таки это прикольно: понимать животных.

— Да уж! — возмущенно откликнулась Диана. — Ты сама не понимаешь, что говоришь! Вон там, за синим забором, между прочим, сидит котенок с пораненной ногой и пищит от боли и голода. Что прикажешь с ним делать? Возьмешь его к себе домой?

Полина потупила взгляд.

— Знаешь, я бы взяла, но у меня Барсук и Фокс да еще мама…

— Вот-вот. И у меня мама, — невесело подтвердила Дина.

Тут она развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла назад.

— Ты куда? — закричала ей вслед Поля.

— Пойду возьму его. Не могу мимо пройти. Он слишком жалобно кричит.

Дина вернулась на несколько шагов назад и вытащила из подзаборной дыры маленького серого котенка, пищащего, как милицейская сирена.

— Ну что ты орешь, дурачок? И так видим, что тебе больно, — поглаживая котенка, грустно проговорила Дина.

— Слушай, Дин, у меня идея! — выпалила Полька.

Дина вопросительно посмотрела на подругу.

— Давай его к Артему отнесем.

— Ага. И подарим в счет двадцать третьего февраля, — съязвила Дина. — Что, по-твоему, он с ним делать будет? У него один кот уже есть.

— Ну, тогда давай Авдееву предложим, — придумала оптимистка Полина, засовывая котенка за пазуху.

— Ты думаешь, у Авдеева дома кошек нет?

— Ну, тогда не знаю, — повесила нос Полина.

— Вот и я не знаю. И так каждый день. Вот не слышала бы его — мимо бы прошла. А теперь куда его денешь? Я уже не рада, что с этими кристаллами связалась, — невесело усмехнулась Дина. — Зато теперь точно знаю, кем буду, когда вырасту.

— Ну и кем? — заинтригованно спросила Поля.

— Доктором Айболитом! — без тени улыбки ответила Диана. — И открою приют для бездомных кошек и собак. А еще лучше — мэром города. Тогда еще и клинику построю для пернатых. И законы издам, чтобы за жестокое обращение с животными людей строго наказывали! И чем строже, тем лучше!

— Знаешь, у тебя какой-то юмор мрачный стал. Тебе самой так не кажется? — Полина озабоченно посмотрела на подругу.

— Кажется-кажется… Когда кажется — креститься надо. — У Дины заметно испортилось настроение.

«Холодно стало. Скоро травы не будет совсем. Эй ты, белобрысый, отдай, это моя луковица!» — закричал кто-то сзади противным гнусавым голосом.

Дина обернулась. Из-за забора важной походкой враскорячку вышли два гуся.

— Фу ты, как напугали! — выдохнула Дина.

«— Попробуй отними! — послышалось из-за забора.

— Отниму, не сомневайся. Да еще так вздую тебя, что мама родная не узнает! — не унимался первый.

— Тебе вообще луковицу есть нельзя. У тебя же кислотность повышена — изжога будет!

— А ты не беспокойся о моем здоровье! Луковицу нельзя — скажет тоже! Чем же мне, по-твоему, питаться тогда?

— Камешками, камешками, родимый! — с издевкой произнес второй голос.

— Ах, ты еще и издеваться! Ну, я тебе сейчас покажу, где раки зимуют! — И из-за забора послышалась возня и звук хлопающих крыльев.

— Не надо мне ничего показывать, я и так знаю, где они зимуют».

Дина весело рассмеялась.

— Ты чего? Опять что-то смешное услышала?

— Да, представь, у гусей такие разборки смешные: они друг другу предлагают показать, где раки зимуют.

Полина возмущенно ее перебила:

— Ну ты даешь, Воронцова! Нельзя же так! Ты со своими гусями, барбосами и котами до ручки дошла! Хихикаешь все время, причем некстати. Бедная Ольга Юрьевна на русском тебе три раза замечания делала, ей уже самой неудобно стало. Весь класс упражнение пишет, а ты хихикаешь, заливаешься сама с собой как тихопомешанная.

— Ну, спасибо за комплимент! Я очень тронута! Вы очень любезны, мадемуазель Полякова! Так, значит, вы дружите с тихопомешанными? Это делает вам честь!

— Ну,€Динка, хватит издеваться, ну извини. Но нельзя же так! Должна же я как подруга сказать тебе, что это некрасиво. Имею право?

— Имеешь, конечно, имеешь. Но тогда и я должна тебе заметить, что рассказывать о чужих болячках тоже как бы не очень красиво.

Полина густо покраснела.

— Ладно, квиты. Забудем, — сказала она и отвернулась к окошку.

— А все эта чертова способность виновата! Я теперь и учителей не слышу, только мух да тараканов. Скатилась совсем. По ботанике одни двойки.

Думаешь, мне это нравится? И родителям не докажешь, из-за чего я такая невнимательная стала.

Девочки подошли к фомичевскому дому. Артем вышел им навстречу с хозяйственной сумкой в руке.

— Артем, привет! — Дина приветливо улыбнулась.

— Что это у тебя за пазухой? — Артем удивленно вытаращил глаза на Полину.

— Что-что… котенок, вот что! Возьми себе!

— Куда мне! У меня Барсик! — почесал в затылке Артем.

— Тогда давай Авдееву отдадим. Не бросать же его в конце концов!

— Ну, спросить-то можно, — замялся Артем. — Но вот возьмет ли?

— Так мы пойдем и спросим. А ты вообще-то куда собрался?

— Да я за хлебом. Ну, пошли к Авдееву зайдем, котенка вашего пристроим. А чего вы вообще пришли-то?

— Ну, спасибо. Вот это прием! — возмутилась Полина. — К тебе что, уже без записи прийти нельзя?

— Да я так спросил, — потупился Артем. — Вы ведь никогда не приходили просто так, да еще в воскресенье.

— А теперь вот будем приходить! — напористо, с вызовом заявила Полина.

— Ладно вам, так и до драки дойти можно, — попыталась урезонить их Дина.

— Ничего не ладно, — не унималась Полина. — Да если ты хочешь знать, если бы не Динка, я бы сроду к тебе не пошла!

— Полька! Ты вообще не соображаешь, что говоришь! — рассердилась Диана. Она даже покраснела.

Полина, кажется, тоже поняла, что сказала лишнее, и попыталась оправдаться:

— Она хотела кое-что рассказать, срочное.

— Мне? — удивился Артем. — И что же?

— Знаешь, мне просто очень хотелось вас с Полькой обрадовать: камни у меня, — сказала Дина.

— Как у тебя? — удивился Артем. — Разве ты не оставила их в зоне у этого «чудика»?

— Оставила. Но вчера после школы Макс снова там был. Представляете, как я оставила их в ведре с опилками, так они там и лежали, — торжествующе произнесла Диана. Она просто светилась от счастья.