Онлайн книга «Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров»
|
Это вздыхал монах, про которого ребята совсем забыли. – Извините, – смиренно пробормотала Малинка, – это правда, мы заболтались. Вы говорили, будто чувствуете, кто умер, а кто нет. Расскажите хоть один случай, пожалуйста! Это ведь необыкновенно интересно! «Вот подлиза хитрая!» – чуть не ляпнул Серега. – Ох, лиса подхибная! – проворчал монах. – Ничуть я не льстивая! – возмутилась Малинка. – Я правду говорю! – Так и быть, поведаю одну историю, – смилостивился монах. – Помню, одна баба чреватая разродиться не смогла, да и померла. Схоронить порешили. А муж зело по ней убивался, даже руки на себя хотел наложить с горя. Легко ли: любимой жены лишиться и чадушки долгожданного враз! Монах по-прежнему сыпал непонятными словами, но Малинка оказалась отличным синхронным толмачом, и Серега все понимал. – Я говорю: не спеши, подожди! Чую: и она жива, и чадо живо. Вижу: душа ее у изголовья стоит и горькими слезами заливается. Однако ни муж, ни прочая родня мне не поверили. Снесли бабу на погост, зарыли. А я покоя не знал. Спать не мог… И не выдержал: пошел в ночь после похорон на погост, где бедняжку схоронили. Глядь – а земля словно дышит! Схватил какую-то палку, начал ковырять землю. И вдруг прибежал муж ее – у него тоже ретивое изнылось. Он догадался заступ прихватить. Начали вдвоем копать что было сил. Отрыли гроб, сорвали крышку – мать честная! Баба-то родила в гробу! Ребенок живой, а сама она бездыханная лежит. Ой, как завыл, как зарыдал ее муж!.. Понял, что зря меня не послушал, жену живую похоронил. А теперь она для него словно бы второй раз умерла. Кричит: «Любушка моя ненаглядная! Воротись! Не покидай!» У монаха прервался голос, а Малинка громко всхлипнула. У Сереги вдруг сдавило горло. – Ну, разозлился я, – продолжал монах, – и кричу душе: «А ну, воротись! Не можешь ты мужика и дитятко обездолить! Довольно нагулялась – поди-ка домой!» И в ту же минуту бабенка эта ожила! Глаза открыла, вздохнула… Мужик схватил ребенка, подал жене. Младенчик зачмокал, родители слезы умиленные льют… А я оглянулся, вижу – вокруг нас на погосте чуть не вся деревня собралась, и братия монастырская, и настоятель с ними… Той ночью он меня и проклял. – Как проклял?! – в один голос воскликнули Серега и Малинка. И тут же она вдруг взвизгнула: – Отдай мою ногу! * * * – Хотя запросто может быть, что это полная ерундятина, – бодрясь, сказал полковник Грушин. Сапожников ничего не ответил, только кивнул. Некоторое время так и ехали – молча. Город закончился. Вот промелькнул столб с перечеркнутым красной линией названием. Теперь нужно было сворачивать с шоссе на боковую дорогу, идущую параллельно железной, и там искать перекресток, где доктор Краев ждет сердце своего отца. – Останови-ка, товарищ полковник, – сказал Николай Ильич. – А что такое? – насторожился тот. – Ну что-что – выйти надо на минуточку, – буркнул Сапожников. – Не понимаешь, что ли? «Рено» остановился, Сапожников вышел, сделал несколько шагов назад, встал на обочине спиной к машине. Полковник посмотрел на контейнер, оставшийся на переднем сиденье, и вздохнул. – Этого не может быть, – сказал он с нажимом, убеждая сам себя. – Не может! Сапожников вернулся, машина тронулась. – Что-то стучит, – пробормотал Николай Ильич спустя несколько минут. – Ты слышишь? – Багажник открылся, – определил полковник. – С чего бы? – Ты разве не знаешь? – буркнул Сапожников. – Замок на багажнике – слабое место всех «Рено». Я свой два раза менял. Закрой скорей, а то нервы измотало. Полковник вышел, захлопнул багажник… и в это же самое мгновение автомобиль стремительно помчался вперед. – Коля! – крикнул он изумленно. – Ты с ума сошел?! Но вопросы задавать было уже некому и ждать ответа тоже не от кого. Итак, Сапожников все же решил выполнить хотя бы одно условие доктора Краева – приехать одному. Теперь Грушину придется возвращаться пешком. У него нет ни машины, ни телефона, который так и остался под ветровым стеклом. – Вот гад! – выдохнул полковник бессильно. – Только вернись – выгоню вон со службы! Он выругался и, сделав несколько шагов к городу, обернулся в ту сторону, куда умчался Сапожников. – Ты только вернись, Николай! – пробормотал полковник умоляюще. – Очень тебя прошу… * * * Серега оглянулся – и обнаружил, что за время, пока они болтали, обитатели больничного коридора подползли совсем близко. Один из них оказался рядом с Малинкой и цапнул ее за ногу. – Цыть! – взревел монах, взмахнул рукой – и всех размело по их прежним местам. Он пристально посмотрел на Малинку: – Ты их видишь? – Ну да, – кивнула она. Он недоверчиво покачал головой: – Но ведь полночь еще не пробило… Чудно! – Как же я могу их не видеть? – продолжала Малинка. – Какие-то замороченные все, бледные… Больные, что ли? Ты тоже видишь, Серега? Серега кивнул и спросил: – А откуда ты знаешь, как меня зовут? Малинка растерянно моргнула: – Но ты же сам сказал, что тебя зовут Серега Сапожников… Николаевич! – Это я Валентину сказал, а ты слышала! – догадался Серега. – Лежала как мертвая, а слышала! – Лежала как мертвая, а на самом деле была живая! – радостно объявила Малинка. «Нет, это монах тебя оживил!» – Серега хотел восстановить справедливость, но промолчал, чтобы не напугать девочку. Кому приятно знать, что он воскресший покойник?! Как бы Малинка не начала себя оплакивать! – Живая-то живая, – сказал монах, – а на тот свет уже собиралась. Я твою душу удержал. Но это уже дело прошлое. А сейчас вам пора уходить отсюда. Не то… – И правда, пошли скорей, – перебила Малинка, спрыгивая с каталки. – Мне давно пора вернуться. К маме должен был один человек приехать, я вышла его встретить – а тут эта «Скорая»… Мама, наверное, меня сто раз потеряла. А телефон я дома оставила. Мамочка там с ума сходит, бедная… Ой, да ведь уже совсем темно! Как же я дорогу найду? – Утром отыщешь свою матушку, – сказал монах. – Если в ночи не заплутаешь. Малинка покачнулась и схватилась за Серегу. Пальцы у нее стали такие же ледяные, как у монаха. «Здорово она перепугалась!» – догадался Серега, и у него немного полегчало на душе. |