Онлайн книга «Часы королевского астролога»
|
«Уж не танцую ли я с собственной женой?» Было шумно, душно. Алкоголь ударил ему в голову. Женщина в маске откидывалась назад, смеялась, горбатый Полишинель выкрикивал какие-то пошлые шутки, а потом объявил конкурс на лучшую пару. Приз – бутылка настоящего французского абсента. – «Зеленая фея»! – кривлялся горбун. – «Зеленая ведьма»! «Зеленая богиня»! Так называли этот волшебный напиток соблазна! Сегодня его смогут выпить вдвоем самые прекрасные и загадочные мужчина и женщина, танцующие в нашем зале. Начинаем, господа! Музыка! – Никогда не пила абсента… – шепотом призналась маска. – Это опасная штука, – пробормотал Глебов. – Адская смесь. Экстракт горькой полыни, аниса и фенхеля. Если выпить слишком много, мир окрасится в золотые тона. Ему хотелось очаровать ее, как когда-то он сумел очаровать Магду. – Я должна попробовать! – Знаете, как еще называют абсент? «Безумие в бутылке». – Хочу быть безумной… Она увлекла Глебова на середину площадки для танцев и прильнула к нему под изломанную мелодию танго. – А ты хорошо танцуешь… Они перешли на «ты» и, конечно, выиграли приз. Полишинель с хвалебной тирадой вручил им бутылку, наполненную изумрудно-зеленой жидкостью. – Поедем ко мне! – шепнула маска. Глебов как будто уже наглотался абсента – мир потерял четкие очертания, поплыл, стал зыбким, туманным. Память запечатлела отдельные эпизоды: ночная прохлада… шорох колес по асфальту… запах опавшей листвы… лестница… темная квартира… Они пили «Зеленую фею». Глебов даже показывал маске, как полагается пить абсент – плеснуть немного жидкости в бокал, положить сверху сахар на ложке с дырочками и лить через него ледяную воду. – Сахар растворится, – говорил он, – и смешается с абсентом. Теперь добавим толченого льда… Готово! Он отрывочно помнил, как занимался любовью с женщиной, у которой вместо лица была маска – она не сняла ее даже в постели. – Так будет всегда! – повторяла она. – Разве у любви есть лицо? Только сердце! – И я никогда тебя не увижу? – Зачем? Главное – чувства. Ты тоже можешь спрятать лицо – для меня это не имеет значения. Он не спорил. Ему казалось, что рядом с ним Магда. До каких пор он будет в каждой женщине видеть ее? Наверное, в тот вечер он перебрал абсента и подвергся воздействию туйона. Иначе чем объяснить то невыносимое блаженство, которое он испытал в объятиях незнакомки? Все вокруг преобразилось, окрасилось в солнечные тона – словно с воображаемых небес пролился золотой дождь. Золотыми казались и глаза женщины в прорезях маски, и ее кожа, и волосы. Светлое золото, розовое золото, черное золото, огонь, разлитый в крови… Он очнулся под утро, в полном изнеможении, в приятной любовной истоме. Протянул руку, ища жену. – Магда… Смятая простыня из красного атласа показалась холодной и скользкой. Такое же кроваво-красное покрывало валялось на полу – словно красавица, убегая, забыла свой праздничный алый плащ. – Магда! – громче позвал Глебов. В комнате царили сумрак и тишина. Он нащупал выключатель, и спальню озарил желтый свет старинной лампы. Пышное убранство в мавританском стиле было вполне во вкусе жены, но тем не менее отличалось от убранства ее комнаты. – Куда меня занесло? – пробормотал он, поднимаясь. Декоративные резные карнизы и арки, прозрачный синий балдахин над кроватью, низкие пуфы и восьмигранные столики, яркие ткани и золотое тиснение – все это так любит Магда. На стене – портреты и фотографии женщин в костюме Коломбины. Глебов глубоко вздохнул – ему почудился запах духов жены: миндаль, пион. Но спальня чужая! – Как я сюда попал? И тут зазвонил телефон. – Ты уже проснулся? – прозвучал в трубке голос маски. – Когда захочешь уйти, не забудь закрыть дверь. Ключи на полке в прихожей. – Кто ты? – Коломбина. Легкомысленная кокетка, которая любит наслаждаться. А ты – мой Арлекин! Он не успел ответить, как в трубке раздались гудки. – Арлекин… – повторил Глебов, направляясь в ванную. Здесь тоже во всем был выдержан мавританский стиль. Он встал под прохладный душ, смывая с себя ночной морок. – Тьфу! Черт… Она сделала из меня паяца! Завернувшись в полотенце, он взглянул на себя в зеркало в ажурной металлической рамке. Бритвенных принадлежностей в ванной не оказалось, зато сбоку на крючке висела черная маска с безобразным длинным крючковатым носом. Арлекин! Глебов выругался и сплюнул. Вчерашнее наваждение, вызванное алкоголем и лишней порцией абсента, схлынуло. Он с ужасом подумал, что скажет Магде – ведь его не было всю ночь. Она, наверное, звонила… Мобильник, оставленный им в изголовье кровати, оказался выключенным. – Идиот! Я забыл предупредить ее! Он поспешно одевался, на ходу придумывая правдоподобное объяснение. «Скажу, что напился до беспамятства, уснул прямо в клубе и меня отвез к себе финансовый директор. Надо договориться с ним, растолковать ситуацию». Директор несказанно удивился: «Как? Ты еще не дома? Ты же уехал раньше всех!» Но обещал обеспечить алиби. Понимающе хихикал. Уходя из «мавританского будуара», Глебов закрыл дверь, положил ключи в карман и пробормотал: – Вот повод еще раз встретиться с Коломбиной. Вернуть ключи! Он спохватился, что не знает номера ее телефона – того, что стоял в квартире, но возвращаться не стал. Квартира скорее предназначалась для интимных свиданий, чем для жилья. Застать там незнакомку вряд ли удастся. Магда сделала вид, что поверила. Даже не стала спрашивать у именинника, где провел ночь ее муж. Она была очень умна и проницательна, когда не играла в рассеянную барышню не от мира сего. Между супругами повисла пелена отчуждения: Магда перестала готовить Глебову завтраки и попросила его перебраться спать в гостиную. – У меня обострилась мигрень, – заявила она. – Я часто встаю, принимаю таблетки или просто лежу без сна. Не хочу тебя беспокоить. Он обиделся. Подумаешь, какая гордая! Ну и ладно. Ну и пусть спит одна в холодной постели. Как всякий подозреваемый в измене супруг, он был глубоко оскорблен таким «незаслуженным пренебрежением» и решил в отместку повторить то, что произошло по нелепой случайности. С кем не бывает? Магде пора бы понять, что он давно уже не мальчик, а взрослый зрелый мужчина, для которого подобная «шалость» могла бы быть не исключением, а правилом. Он искренне считал, что хранит верность жене – по сравнению с его приятелями и знакомыми, он был образцом нравственности. Женщины не умеют ценить, когда их любят. Чувствуя обожание мужа, они заходят в своих требованиях слишком далеко. |